Произвол - страница 21
— Видно, на погибель нашу сотворил аллах господ!
— Брат рассказывал, что после Сура они поехали в Иерусалим, но работы там не нашли и решили возвратиться. Шофером оказался на этот раз иракец. Грустно было слушать его. Иракским крестьянам живется так же тяжело, как и сирийским… Уже проехали Салиб, — проговорил Ибрагим. — В этих местах мы не раз нанимали жнецов. Покупали здесь масло, табак! Тут, кстати, скрываются крестьяне, бежавшие от притеснений беков и французов. А нищета какая! Вождь здешнего племени еще хуже бека. Я его знаю. Бедность заставляет несчастных людей дарить или продавать дочерей вождям племен.
— Подумай, что ты говоришь! Ведь эти вожди истинно верующие, ученые люди. Они вправе принять девочку в счет уплаты долга. Иначе будет грех… — возразил Ибрагиму Хусейн.
Солнце клонилось к закату. На горизонте появилась первая деревня западного района провинции Хама. Придя туда, друзья сразу отправились к старосте Салеху, которого в деревне все уважали за доброту и вежливость в обхождении. Его дом — единственное место, где можно было посидеть. Крыша дома держалась не на столбах, а на стволах деревьев, которые будто специально вырастили по углам дома. В центре — яма для костра. На невысоком столбе около ямы висит фонарь. Жена старосты вынесла гостям подушки для сидения и пошла резать курицу, а тем временем подоспел сам хозяин. Он был одет в галябию[14] и старый пиджак. Жена, в пестром платке, платье и шароварах, возилась у костра, старательно раздувая огонь, и глаза ее слезились от дыма.
После обмена приветствиями староста, внимательно изучая приезжих, сказал:
— Я знаю, что вы прибыли нанимать жнецов, но о делах поговорим после ужина.
— Верно. Да продлит аллах твои дни! Жаль, что нет времени погостить в твоем доме. Но дело не ждет.
— Сейчас я велю сыну позвать ко мне всех хозяев, в первую очередь Абу-Хасана и Абу-Аббаса.
— Да, я слышал, что это достойные люди, — произнес Ибрагим.
— Они поужинают с нами, а там и остальные соберутся. Выпьем по рюмочке арака?
Ибрагим и Хусейн отказались. Хусейн сказал:
— Клянусь аллахом, я не пью. Как-то заночевал в деревне Мхараи в доме Абу-Джоржа. Был сильный дождь. Выпил я с хозяином рюмочку виноградного арака, ну и уснул сразу, а ночью чувствую — задыхаюсь, вот-вот концы отдам. С того злополучного дня не беру в рот ни капли.
— Ну что же, воля твоя. Только знай, кто не пьет инжировый арак, тот никогда не познает истинного блаженства, — возразил староста Хусейну.
Комната была полна дыма.
— Сядьте пряма на землю, — сказала хозяйка Ум-Али. — Дым скоро вытянет. Мы очень вам рады, будьте как дома. Клянусь аллахом, из всех, кто приходит к нам нанимать жнецов, Ибрагим самый лучший, он уважает жнецов, не обманывает их при расчете. — Она хотела еще что-то сказать, но староста прервал ее и велел зажарить куриную печень и яичницу, принести шанклиш[15], лук и творог.
— Аллах сотворил мир всего за семь дней. Ночь длинная, потерпите немного, и все будет готово.
В это время в дом вошли двое мужчин средних лет, с палками в руках. Один высокий, другой низенький, с длинными неряшливыми усами, но без бороды.
Ум-Али пошла навстречу гостям.
— Добро пожаловать, входите с именем аллаха!
Гости сели, и староста решил сразу же ввести их в курс дела.
— Ибрагим и Хусейн приехали за жнецами.
— У меня, например, найдется десять жнецов, — послышался ровный, тихий голос высокого. — Во время уборки урожая я ежедневно кладу в карман по двадцать лир. Так что, Абу-Али, давай выпьем твоего знаменитого инжирового арака за здоровье Ибрагима и Хусейна. Верно, Хусейн? Вот уж поистине, арак с хлебом и луком — слаще меда!
От сильного порыва ветра дверь распахнулась, и тут же в дом стремительно вошел высокий мужчина.
— Ну и ветер! Скалы может снести.
Абу-Али не без гордости воскликнул:
— Здесь всегда такой ветер! Недаром мы именно тут живем.
Вскоре опять открылась дверь, и вошла старуха, тяжело опираясь на палку. Она громко поздоровалась и села у самой двери.
— Кто у вас в гостях, Ум-Али?
— Это же Ибрагим, из восточного района нашей провинции. Нанимать пришел жнецов, того и гляди уборка начнется.