Пророчица - страница 23

, а то и набраться до состояния лыка не вяжет, однако еще не попал во власть нашей русской национальной болезни. Хотя — тут надо согласиться с Калерией — шансы на это были у него не малые.

В комнате Виктора, насколько я помню, мне бывать не довелось — наши отношения были очень поверхностные, — но заглядывать к нему, я иногда заглядывал. И сейчас могу передать только свое общее впечатление: в Викторовом жилище в глаза бросался «живописный» беспорядок (чрезмерной аккуратностью Виктор, судя по всему, не отличался, и вещи валялись где попало) и — не знаю, как здесь выразиться — некий «стилистический разнобой» в обстановке комнаты: тут же и обшарпанная койка с проволочной (не путать с «панцирной»!) сеткой, каких уже и в приличных общежитиях не осталось, и отличный обеденный стол из импортного гарнитура (правда, уже весь исцарапанный и с испорченной навек полировкой, на которой виднелись следы чайника и горячих кружек), тут же шикарный — мечта всякого парня в те годы — радиоприемник «Спидола», а чуть в отдалении — под столом — батарея пустых бутылок, рядом с пудовой гимнастической гирей. Когда я это писал, мне пришло в голову, что в характере Виктора и в стиле его обычного времяпровождения было что-то, напоминающее богему былых времен (я, конечно, знаком с ней, главным образом, по описаниям в художественной литературе, но кое-что похожее можно было наблюдать и в жизни значительной части советских журналистов) — при этом не терялось и сходство с нормами жизни, принятыми у «водопроводчиков» (как мы их себе представляем). Чувствую, что Викторов портрет получился у меня недостаточно выразительным: я-то его ясно вижу своим внутренним взором, а вот литературных способностей, чтобы представить его на этих страницах живым и ярким, мне явно не хватает. Надеюсь лишь на то, что детектив — жанр особый, не предъявляющий высоких требований к изобразительному мастерству описаний и портретов, а потому указанный дефект существенно не повредит моему роману.

На этом вступление закончено, и настырный читатель, дочитавший книжку до этих строк, а не перевернувший в нетерпении предыдущие страницы, знает о месте, времени и основных персонажах будущего действа ровно столько же, сколько и я. Теперь только от него зависит, сумеет ли он выцедить из моего вязкого повествования необходимые данные, позволяющие правильно оценить обстановку и распутать с их помощью все мои тайны и загадки.

Итак, я приступаю, наконец, к изложению событий, составляющих обещанную историю о жутком преступлении. Но, как читатель уже понял из названия этой главы, всё началось с пророчества, предшествовавшего последующим ужасам и достаточно точно описавшего события ближайшего будущего, хотя никто и не понял и не принял всерьез этого предсказания.

Следуя своей, складывающейся на глазах у читателей манере, я должен на краткий миг уклониться от темы и сказать два слова о формуле, послужившей заглавием этого раздела. С одной стороны, ее нельзя назвать цитатой, и в этом смысле я нарушил стройную, выдерживаемую до сих пор последовательность, но с другой — нельзя сказать, что это заглавие оригинально и я самостоятельно его придумал. Уж очень оно напоминает броские заголовки многочисленных бульварных книжонок, выходивших в начале века еженедельными выпусками, героями которых были ужасные разбойники и храбрые сыщики с их высосанными из пальца приключениями и подвигами. Сам я таких книжек в руках не держал, думаю, что и большинству читателей они не попадались. Однако содержание и стиль этой квазилитературной продукции, хорошо отражены в воспоминаниях писателей, например, у Валентина Катаева, бывшего в свои детские годы усердным потребителем таких «выпусков», так что и читать нам всю эту очевидную дребедень, вероятно, нет никакой нужды. Не удивлюсь, если среди этих творений была и книжка с названием «Кровавое пророчество». А посему вполне можно считать это «эффектное» словосочетание, если не прямой цитатой, то во всяком случае пародийным заимствованием из такого рода популярной литературы. Ну, а теперь к делу.