Пророчица - страница 54
и о ее предсказаниях я и узнал-то не от соседей, а, как ни странно, в редакции, где этот слух, оказывается, оживленно обсуждался в течение последних двух или трех дней, причем, надо сказать, содержание слуха достаточно верно отражало действительные события.
Можно не сомневаться, что главным источником охвативших, как выяснилось, весь город слухов о «кровавом пророчестве», были рассказы о нем Виктора: как юмористическое изложение обстоятельств тети-Мотиной «арии» перед Витиной полупьяной компанией в вечер перед убийством Жигуновых, так и последующие — в жилкоммунхозовской конторе, в ответ на расспросы не только Витиных приятелей, связавших его предыдущий рассказ с известиями о двойном убийстве в нашей квартире, но и более серьезных людей, прослышавших об этом чудесном предсказании. Понятно, что в этих разговорах никакого нажима на комическую сторону тети-Мотиного выступления не было. Виктору и самому уже было не до смеха, и, возможно, ему не особенно и хотелось распространяться на эту тему в широкой аудитории, но теперь, после того как его предыдущие рассказы стали известны далеко за пределами компании его корешей, деваться ему было некуда. Кроме того, свой вклад в распространение слухов внесли, вероятно, и рассказы милиционера, узнавшего о пророчестве от того же Вити, и сведения, исходившие от тех двух тетушек из обитавшей под нами расчетной группы, которые привлекались как понятые при осмотре квартиры в понедельник и которые, прослышав о Витиных россказнях, выспросили о пророчестве всё, что могли, у знакомой им Калерии. Как последняя ни пыталась дозировать уделяемую любопытным кумушкам информацию, она всё же была вынуждена подтвердить основные моменты Витиных рассказов. Благодаря всем этим источникам слухи потекли рекой и со скоростью, по-видимому, не уступавшей скорости распространения новейших анекдотов о Хрущеве. Мне трудно судить, насколько точно описывались события в слухах, циркулирующих на городских окраинах и в среде менее образованной, нежели наша редакционная публика, но то, что наша квартира за несколько дней прославилась на весь город (а может, и за его пределами) и при том прославилась не столько благодаря совершенным в ней убийствам, сколько из-за этого самого пророчества, — это неоспоримый факт.
У себя на работе кроме потрясающих сведений о тете Моте (интересно, что в слухах пророчица всегда фигурировала под этим именем — вот что рифма делает!) меня ожидало еще одно важное сообщение. Секретарь нашего главного редактора официально уведомила меня (именно так: без тени обычной улыбки и строгим голосом), что следователь, ведущий дело об убийстве Жигуновых, хотел бы со мной побеседовать и потому просил меня позвонить ему, не откладывая, как только я вернусь из командировки. Оказалось, что два дня назад он звонил редактору и справлялся относительно того, где я, когда вернусь и так далее, после чего оставил телефон, по которому мне надлежало позвонить. То, что редактор не вызвал меня и сам не сообщил мне об этом, а поручил это дело секретарше, я расценил, как его нежелание занять какую бы то ни было позицию по отношению ко мне, пока окончательно не выяснится, нет ли у прокуратуры каких-либо претензий ко мне и не окажусь ли я каким-то образом впутанным в это жуткое дело. Я не обиделся и даже не удивился этому, а только еще раз про себя отметил, какое всеобъемлющее влияние оказывает пресловутая чиновная психология на самые малые движения души и поступки наших начальников, — ведь наш редактор, был, в целом, вовсе неплохим человеком, и у меня остались о нем скорее добрые воспоминания, но вот здесь он повел себя в точности так, как и полагалось чиновнику (ну, да что тут говорить, не был бы он таким, не стал бы главным редактором).
Я не буду далее излагать по порядку, что я делал, с кем встречался и о чем говорил. Это не имеет никакого смысла. Достаточно сказать, что значительную часть своего времени в пятницу вечером, а затем и в субботу, и в воскресенье я провел в разговорах с соседями, из которых я почерпнул ту информацию, которой поделился с читателями на предыдущих страницах своего романа. Так что мне остается лишь дополнить уже сказанное некоторыми, может быть, и не имеющими принципиального значения, но создающими общий фон и уточняющими некоторые детали, результатами своего «частного расследования» — я тогда еще вовсе не примерял себя на роль Шерлока Холмса, а просто был не в состоянии оставаться в неведении, оказавшись лицом к лицу с таким жутким и таинственным делом.