Просьба одна - отстаньте от меня! - страница 46

— Ничего я никому не должен…! — голос офицера сорвался.

— Оставь его. — Толаме подошел ближе. — Я вырос в деревне. Умею разделывать мясо и пойду с тобой.

— Я видел, насколько тебе было жалко флаха, и решил, что будет трудно…

— Можно жалеть скотину, но люди не станут умирать с голоду из жалости. — немного грутсно произнес парнишка. — Можно было вытащить и лечить, неизвестно сколько времени. В результате, умерев вместе. Понимаю, по-другому поступить было нельзя.

— Хорошо, пойдём. — Хрой взглянул на Гилама — Мы не договорили. Мой тебе совет — хорошенько всё обдумай. Впереди полная опасностей дорога. И мы все вынуждены держаться вместе, помогая друг другу, в чем сможем.

Закутавшийся Вадим устало приткнулся к камню и почти не обращал внимания на сердитый разговор солдафона и караванщика. Он увидел, что белобрысый Толаме и Хрой куда-то собрались. Заметив ножи и веревки с тряпками, парень понял, что собираются освежевать заколотое караванщиком животное. Вдвоем им будет трудно.

— Я с вами! — Вадим решил наплевать, что его не понимают. Он постарается объясняться хотя бы жестами. — Я с вами — повторил смотрящим на него, указав сначала на их руки, державшие приготовленное, а потом на лестницу, где остался флах.

Помедлив, Хрой кивнул в знак согласия. На всякий случай, прихватили отбрасывающий слабый свет кругляш и отправились верх по каменным ступеням.

— Не такой уж он и страшный. — тщательно смотря себе под ноги в мертвенном свете выплывающих на ночной небосвод Глаз Двуликого, Толаме не смог отвлечься от мыслей о спутнике, смотревшим на него глазами тмура, от которых пробирала дрожь. — И, похоже, добрый. Не дал упасть оступившемуся флаху. Держал и тянул до последнего. — общая жалость к животным заставила парнишку более благосклонно посмотреть на Вадима. — какое странное имя — Ва-димм — Толаме усмехнулся — Однако, не страннее моего для деревенских. Надо будет сказать Лоано, что решился учить его. Она наверняка похвалит.

Они дошли до темневшего пятном на фоне более светлых скал мертвого флаха и принялись за работу.

Вернувшись сложили всё, что удалось забрать рядом с беспокойно переминающимися от запаха свежей крови животными. Светившийся камень почти потух. Наскоро протерев руки снегом, вытерлись впотьмах какими-то непонятными тряпками. Обмотавшись одеялами, нырнули под пологи шатров, сложенных общей кучей. Маг и Гилам забрались туда раньше. Все тесно жались друг к другу, стараясь сохранить как можно больше тепла до утра.

Крылья с едва слышным свистом рассекали воздух. Сильный запах теплой струящейся крови, тянущийся в воздухе, безошибочно звал за собой. Это было где-то рядом. Казалось, сама смерть направляла полет, суля радость наслаждения едой. Запах усилился, дурманя голову. Но перед смертью, агонизирующая жертва могла больно ударить, даже покалечить. Надо было действовать очень осторожно.

Вадим просыпался, и снова задремывал, ворочаясь под тяжестью пропахшего флахами войлока. В очередной раз поворачиваясь, высунул нос, чтобы вдохнуть обжигающе морозного воздуха и вдруг заметил невысокую фигуру совсем рядом. Потрясенный парень смотрел на залитую голубыми отсветами двух лун площадку, по которой к ним очень медленно и осторожно продвигалось необычайно красивое существо. Светящееся в ночи, оно напомнило Вадиму изображения ангелов его мира. Огромные лучистые голубые глаза, казалось, ласково пронизывали Вадима насквозь, заставляя млеть от удовольствия. Совершенные черты лица, наполненные внутренним золотым светом, словно специально были созданы, чтобы любоваться в немом восхищении. Окутывающие фигуру белые длинные одежды, чуть развевались. Существо запело, и Вадима охватил восторг. Негромкая, чистая, похожая на плач скрипки мелодия зазвучала среди тишины застывших морозных скал. Она действовала гипнотически. Парню стало тепло, появилось ощущение, как кто-то большой и добрый гладит огромной, мягкой пушистой лапой, убаюкивая. Внезапно звук оборвался. И сменился недовольным жужжанием. Казалось, большой рой рассерженных пчел закружил рядом. Голос Хроя, после песни ночного гостя был слышен грубым окриком, но помог стряхнуть сладкий морок.