Прощай, крысуля! - страница 14

- Всего?

- О такой работе мечтают многие мальчики. Здесь, в Сагморсе, хорошие перспективы. Ну, так как же? Хочешь работу?

- Да, сэр, конечно. И мой друг тоже, сэр.

В конце концов, шесть с полтиной лучше, чем вообще болтаться без работы. Какая-никакая, а работа.

Майк кинулся в приемную:

- Луи, со мной в порядке. Теперь твоя очередь. С ним можно иметь дело. Будем обедать здесь и все такое.

- Сюда, пожалуйста! - Секретарша открыла дверь на служебную лестницу.

- Но ваш начальник еще не говорил с моим другом, - удивился Майк.

- Боюсь, что прием закончен, - доброжелательным тоном ответила она.

- Вы же сказали, что начальник примет моего друга.

- Мне кажется, мистеру Саммерсу не нужен второй носильщик. Вакансий больше нет. Вам досталась последняя.

Майк не мог поверить своим ушам. Он рассвирепел. Ему захотелось вцепиться в светлые волосы секретарши, схватить вазу с тюльпанами и разбить ее о блестящую лысину мистера Саммерса.

- Вы не хотите брать его, потому что он черный!

- Брось, Майк, - сказал Луи.

Из него как будто выпустили весь воздух.

- Пожалуйста, уходите, - сказала секретарша.

- Мой друг тоже хочет работать. Вы обязаны дать ему работу.

- В чем дело, Бетти? - раздался масляный голос мистера Саммерса.

- Мистер Саммерс, они отказываются уходить.

- Возьмите на работу моего друга, - настаивал Майк.

- Была только одна вакансия. Вы заняли ее, - спокойным, приятным голосом ответил мистер Саммерс.

- Это все потому, что он черный!

- Не кричите. Я имею право нанимать, кого хочу.

- Пошли, Майк, - устало сказал Луи.

- Будь он белый, как я, все было бы по-другому, - буркнул Майк.

Мистер Саммерс порозовел.

- Смотри, парень, я ведь могу и передумать.

- Да подавись ты своей паршивой работой! - взорвался Майк, в котором, стоило его довести, просыпался лев. - Дерьмо она, эта работа, плевать я хотел на нее, коль она слишком хороша для моего друга!

- Откройте дверь, Бетти, - сказал мистер Саммерс.

Выйдя на лестницу, Майк сплюнул. Вообще-то ему хотелось плюнуть прямо на ковер мистера Саммерса, но он не посмел.

- Раз тебя не берут, то и я не пойду, - заверил Майк.

- Пошли, угощу кока-колой, - сказал Луи.

Все-таки замечательный он парень, этот Луи. Никогда не унывает.

- Ах, Тони, неужели ты не можешь писать поаккуратней?

Тони посмотрел на нацарапанные слова: «Уважаемый сэр, я хотел бы обратиться…» Казалось, подвыпивший жучок, намочив ножки в чернилах, прополз по бумаге. Тони улыбнулся.

- Что же, придется мне сделать это самой, - сказала мать.

«Уважаемый сэр, - начала она, - мой сын хотел бы обратиться к Вам…»

- Пожалуй, Луи, их надо подрезать, - сказал Майк.

- Чего?

- Волосы. Постричься надо. Уж больно торчат. Наверное, пугают начальство.

- Ты что? Срезать прическу «афро»?

- Точно.

- Теперь, когда я отрастил ее до десяти с половиной дюймов?

- Отпустишь опять, когда устроимся.

- Да как же я буду без этой красоты?

- Красота-то красота, но у тебя волосы торчат прямо как кусты. Ты же знаешь начальство. Оно хочет, чтобы все выглядели одинаково.

На город обрушилось лето. Раскаленный асфальт прожигал подошвы. Младшие братья и сестры Майка ходили в одних трусах. Мать Луи настежь распахивала окна, вместо прохлады заполняя комнату запахом выхлопных газов. Тони выставил на подоконник тазик с водой, чтобы в нем могли плескаться воробьи.

Школа походила на парилку. Все обливались потом и тяжело вздыхали. Умники целыми днями сидели в актовом зале: здесь сдавали экзамены на ОУ и ПУ. Майк видел, как всё пишут и пишут те, кто станут учителями, врачами, адвокатами, управляющими. Сейчас они проходили через ад, чтобы потом преуспевать, ловить удачу. Завидовал ли он им? Конечно. Но потеть на экзаменах - нет уж. Конечно, без одного невозможно рассчитывать на другое. Впрочем, у него все равно не было выбора. Хоть убей, он не смог бы сдать эти проклятые экзамены.

- Вечером сходим в город, Майк? - спросил Луи.

- Пожалуй.

- Джин придет?

- Конечно.

Они разговаривали, дожидаясь своих девушек около кинотеатра «Классик».

- Сколько у тебя денег, Майк?

- Шестьдесят пенсов. А у тебя?

- Десять пенсов.

Всего получалось семьдесят пенсов, или семнадцать с половиной на каждого из четверых.