Просто Маша - страница 6
— Мам? — ребенок вывел меня из прострации, как жаль, хотелось бы там побыть еще немного.
Понятия не имею, как они тут жили с Эйлин, в фиках писали то о ее суровости, то наоборот, забитости, но в любом случае всякие сю-сю-пу-сю — это не ко мне. Я выдохнула. Пора начинать.
— Северус. Мне надо серьезно с тобой поговорить.
— А ты позавтракала? — нахмурился ребенок.
Уф. Значит, мать все же любит и даже заботу проявляет… И чем я, по его мнению, завтракать должна — он же все сожрал?
— Да, еще когда готовила, — улыбнулась я, старательно придерживая свой ехидный язык. — Просто не могла удержаться.
— Это да. Волшебно вкусно! А почему ты раньше так не делала?
— Мозги были не в том порядке.
Северус насторожился. Я присела напротив него за стол и вздохнула. Признаться, что я не его мать? Нет, не вариант, стресса нам всем в ближайшее время хватит, жо… чем сижу, чую. С другой стороны, хорошо бы максимально близко к правде — потому что проще всего и риск ошибиться меньше.
— Ты же слышал вчера? — я не договорила, но Северус прикусил губу и кивнул. И открыл было рот, но ничего не спросил, только вздохнул тяжело. А потом посмотрел исподлобья, и так…
— Поэтому ты сегодня и его накормила вкусным завтраком?
— Звучит как претензия, — вырвалось у меня.
— Как что?
— Как будто ты меня в этом обвиняешь. Ладно, не до того сейчас. Понимаешь, после того, ну, когда я головой ударилась, с ней внутри что-то странное случилось, да и вообще со мной… Я вспомнила, как готовить вот такое, — я кивнула на стол. —А многое другое забыла. Вообще… как будто я другой человек, понимаешь?
— Ты стала одержимой? — вытаращился Северус.
— Грамотный ты мой… — я подперла щеку рукой, но он смотрел настороженно-выжидающе, так что мне ничего не оставалось, кроме как развести руками и почти честно признаться: — А вот… не знаю!
— Тогда надо провести ритуал!
— Ага, темномагический ритуал на маггловской территории, в полночь у сарая…
Северус улыбнулся.
— Нет, ты все-таки мама. Хоть и другая.
— Почему ты так думаешь?
— Ну, ты помнишь меня, отца, про сарай знаешь, про Статут… про то, что темные ритуалы обычно после полуночи проводят, — он смотрел с такой надеждой, что возразить прямо я не могла.
— Зато убей не помню, что у нас в сарае. И… не знаю даже, смогу ли я колдовать, — поделилась я своим самым большим страхом.
— Так возьми палочку и попробуй!
— Еще бы я помнила, где она.
Ребенок снова уставился на меня, словно пытаясь просветить насквозь. Да, десять лет — это серьезно. Он уже не маленький ребенок, который готов полюбить того, кто будет с ним ласков. Но и я терпеть не могу манипулировать, мне нужен друг! Пускай ему всего лишь десять…
— Ну же, попробуй вспомнить! Ты не могла позабыть, где она!
— Как голова гудит, — я поморщилась. — И все сильнее. Чем больше стараюсь вспомнить, тем сильней.
— Больно?
— Не очень…
— Ты всегда говоришь, что не очень. Ладно, я сейчас принесу.
*
Черт, черт, черт!!! А если ничего не получится? Пока никто не видит, я зарылась пальцами в волосы. Все, попала, пробовать придется не одной, а в компании Северуса. Вариантов нет.
И вот в моих руках настоящая волшебная палочка. А откуда-то с периферии сознания доносится: «Ясень и волос единорога»…
— Ясень и волос единорога? — вторю я, и Северус радостно подпрыгивает:
— Ты помнишь! Ты все вспомнишь! Ты моя мама, Эйлин С… снейп.
— А так хотелось сказать «Принц»? — я внимательно посмотрела на Северуса, а он просиял:
— Мама…
Но не сделал ни шагу ко мне, не обнял… Мда. Англия-с.
И вот я беру палочку, как это делали в кино, но пальцы ровным счетом ничего не чувствуют.
— Люмос…
И ни фига.
— Люмос!!!
Меня прошибает холодный пот. Тягаться с волшебниками, не имея даже капли магии? Не вариант. Бежать с Острова? На какие шиши? Разве что… советское пока еще посольство? Дамочка с английскими документами, ага. Или вообще без них. Но главное, сыном-англичанином. Чудно! Хотя надо и этот вариант обдумать на крайний случай.
Это я что, надеюсь, что сейчас еще — не крайний случай? Хотя… в каноне Эйлин, кстати, вообще не колдовала, вот бы узнать почему.
— Мам, не волнуйся, — утешает меня «сын». Ага, десятилетний семидесятилетнюю… ладно, тридцатилетнюю. Внимаю, а что еще делать-то?