Протоколы Эйхмана. Записи допросов в Израиле - страница 5

ЛЕСС. Это было в 1933 г.? После праздника Троицы?

ЭЙХМАН. Я-то был очень рад, что меня увольняют. Но родителям это не понравилось. Я получил расчет за пять месяцев - по числу лет, проработанных в фирме, - и уведомление, с какого числа я уволен.

ЛЕСС. А после того, как вы опять вернулись в Линц?

ЭЙХМАН. Вернувшись к родителям, я раздумывал, чем бы теперь заняться. Предприятия моего отца не были успешны; он потерял всё и теперь искал себе место генерального представителя в Верхней и Нижней Австрии. У него еще оставались связи, образовавшиеся за 24 года работы в электрических концернах. Сначала он получил представительство от "Филипса" - радиолампы, потом от аккумуляторного завода "Варта". А я не хотел разъезжать с радиолампами и батарейками. Мне казалось, что вот я сам начну торговлю смазочными маслами. Буду представлять марку какого-нибудь аутсайдера, фирму, не входящую в картель. У меня ведь была клиентура, особенно в Верхней Австрии. Я сразу же встретился с затруднениями; теперь уже не помню, финансовыми, или что-то не получалось с местом - во всяком случае, помню, как отправился к своему первому клиенту и внезапно прервал поездку. Я подумал: я же германский подданный! Так поеду в Германию и попытаюсь там устроиться в "Вакуум ойл".

ЛЕСС. Что вас привело к этому решению?

ЭЙХМАН. Я был довольно молодым человеком и привык, что мною руководят, по крайней мере, в делах направляют меня. И вот получалось, что я пал духом. И еще были какие-то трудности; так или иначе, я решил все оставить и сказал родителям, что поеду в Германию. Германия такая большая, и там, конечно, есть еще работа, может быть даже в торговле маслами. Ведь в это время в Австрии была сильная безработица.

ЛЕСС. Это все происходило еще в 1933 г.?

ЭЙХМАН. Так точно! Чтобы все это было совершенно ясно, я должен теперь переключиться со служебных дел на так называемые политические...

ЛЕТОПИСЕЦ. С безработицей в Австрии дела обстояли не намного хуже, чем в Германии, где в то время шесть миллионов человек все еще искали работу. Правда, Гитлер уже объявил, что за четыре года всем даст работу и хлеб, но в условиях распространившегося на весь мир кризиса это казалось маловероятным. Что на самом деле влекло Эйхмана через границу, легко понять из его следующих показаний.

ЭЙХМАН. ...Тогда будет также понятно, почему я, помимо деловых соображений, вдруг захотел уехать. Вон из Австрии - в Германию! Еще во время учебы в школе у нас были разные группы - безобидные, конечно: националисты, социалисты, монархисты. Ну, как это молодые люди подхватывают, революционный дух и тому подобное, ничего такого не имея при этом в виду. Можно было вступить в такую группу только потому, что школьный друг был монархист или националист. Дома ведь о политике никогда не говорилось. Моего отца совершенно не интересовала политика. У меня в Линце много лет был друг, его звали Фридрих фон Шмидт, его отец был генерал-лейтенантом. Я не был с ним знаком, потому что он умер до того, как я подружился с его сыном. Их семья страшно гордилась отцом, потому что он из рядовых дослужился при кайзере Франце-Иосифе до генерала; он, наверное, был очень храбрым, настоящий солдат, очень достойный человек. Во всяком случае, это была очень приличная семья. Мать моего друга была прямо как графиня. После того как их мир в 1919 г. рухнул, эта семья жила своими прежними представлениями. Поддерживала у себя такой "климат". С точки зрения этикета у них как бы ничего не изменилось. Только мой друг Фридрих фон Шмидт выпадал иногда из этой роли, вел себя развязно. А у него были связи с фронтовиками Первой мировой войны, он ведь жил в этой военной среде. И однажды он запросто вовлек меня в "Молодежный союз фронтовиков", так это называлось - молодежное отделение Германско-австрийского объединения фронтовиков, и я туда записался. Их девиз гласил: "Общественная польза важнее личной". Это была единственная организация, которая тогда наряду с республиканским "шуцбундом" социал-демократической партии Австрии осмеливалась выходить на улицы, маршировать - очень редко, конечно. Наверное, их поддерживало тогдашнее правительство. Большинство их членов были настроены монархически. И только очень малая часть в то время была настроена националистически... О национал-социализме еще и речи не было.