Прототип-1 - страница 2
-Эм...
-А эти обезьяны решили на меня наехать. НАЕХАТЬ. На МЕНЯ. На меня наехать, понимаешь? Ты точно понимаешь, о чем я толкую?!
-Эй, Джимми! Успокойся, расслабься. – дружелюбно улыбнулся толстяк.
-Я не Джимми, придурок. Еще раз так меня назовешь, и я сломаю тебе нос. Я Владимир. Владимир Виницкий. – дружелюбно улыбнулся я.
-Окей, только расслабься, Джи…
51.3772.128.118
-...а потом я нахрен вырву тебе левый глаз и затолкаю в твой поганый рот. А потом ты его съешь, иначе я вырву тебе правый глаз. Повторяю последний раз: я не Джимми. У меня хоть и потеря памяти, но я помню свое имя. И перестань жрать этот чертов пончик, он содержит слишком много сахара, диабет тебя убьет.
51.3772.128.118
51.3772.128.118
51.3772.128.118
Чертовы цифры прожигают раз за разом сознание, словно память о забытом включенном утюге или незакрытой входной двери дома.
51.3772.128.118
Нечто важное. Как-то связанное со мной. ЧертчертчертЧЕРТВОЗЬМИ, я не могу вспомнить!!!
-Как скажешь, Джимми, как скажешь. Дело твое, но ты все равно не нервничай. Нервничать вредно для здоровья. Вон, ты уже весь вспотел и зубами опять ремни начал грызть, а говорил не буйный, ай-яй. –довольный собой толстячок отправил себе в пасть бренные останки розового пончика с шоколадной глазурью и достал следующий. Желудок опять свело судорогой.
Как же хочется есть...
Жаль, что на мне в данный момент смирительная рубашка, ограничивающая любые потенциальные движения. Все же не стоило мне доводить до истерики в полицейском участке аборигена, в камеру к которому меня на время поместили, пока копы наводили справки, кто я такой. Документов ведь нет. И не только документов.
Вообще ничего не было. Кроме рваных штанов, порванных берц с почему-то оплавленной подошвой и наручных часов. Часы были необычными, на вид какой-то раритет весь исписанный кабалистическими символами и пентограмами. Они даже время показывали неточное и почему-то шли назад а не вперед. Мне они не нравились, но тем не менее, они были моими. Полицейский попробовал их снять - я сломал ему нос. Затем его коллеги схватились за дубинки, я тоже не стал медлить и схватился за часы: с кастетом жить всегда веселее! Короче говоря, меня довольно быстро забили дубинками до состояния контуженного овоща и конфисковали вещь-док. Часы! Затем вкололи лошадиную дозу транквилизаторов и еще раз зачем-то прошлись дубинками по хребту: обожаю американскую правоохранительную систему. И только потом меня запихнули в общую камеру.
Она оказалась пустой. Почти пустой, не считая подозрительного темнокожего субъекта, уютно устроившегося на единственной прикрученной к полу лавочке. Мерзкие нигеры… Я решил узнать, какого дьявола тут происходит у своего нового сокамерника и предпринял попытку налаживания дипломатических связей. "Здорово, приятель", - поприветствовал я почти порядочного арестанта. "Поцелуй меня в жопу, белое чмо", - любезно поприветствовал меня почти порядочный арестант. Как оказалось, его звали Джимми. К счастью для Джимми, я был в приподнятом настроении - транквилизаторы творят чудеса - поэтому я не стал его слишком сильно калечить. Конечно, мне бы стоило отрезать ему веки, дабы Джимми не смог закрыть глаза и был бы вынужден наблюдать, как я отрезаю ему все остальные ненужные запчасти, но к сожалению, ножа у меня под рукой не было. Но я все же поделился с Джимми соображениями по поводу несостоявшегося хирургического вмешательства и тем, что нож вполне себе можно заменить зубами. Джимми проникся ситуацией и сказал: "Я расскажу все!"
Правда, что именно мне собирались рассказать, я так и не понял.
Джимми начал нести какую-то чушь.
Он начал сдавать всех своих подельников и вспоминать имена всех своих клиентов за последние несколько месяцев, в течении которых вполне себе прилежно барыжил наркотой. Он даже сказал, где у него лежит заначка – пять кило разбодяженного порошка. Пришлось остановить беднягу (сломать указательный палец на левой руке), чтобы направить поток ненужной информации в нужное русло. "Где мы находимся, Джимми?" – спросил я. "В Балтиморе, сэр-господин-босс! В прекрасной стране Америке, родине восхитительных чизбургеров", – пропищал заплакавший Джимми. "Не зови меня так, чувствую себя извращенцем из немецкого порно с доминированием, ладно?" – попросил я и сломал Джимми еще один палец. Джимми зарыдал, а вскоре меня пересадили в одиночную камеру. Когда вопли моего сокамерника стали уже докучать даже меня. Обожаю американские полицейские участки: здесь всегда так шумно и всем нет ни до кого дела, особенно копам до заключенных в общих камерах.