Прозрачная маска - страница 41

— Покажите, как вы это сделали… Вот, представим, что это кресло — вагонетка…

— Вот это вагонетка… хватаюсь за нее вот так… пытаюсь сдвинуть, но она ни с места… делаю шаг назад, напрягаюсь и снова толкаю… она сдвинулась… еще одно усилие…

И он навалился на кресло всем телом, уперся правым плечом, жилы на шее вздулись, тело подалось вперед, и кресло вдруг заскользило по ковру и уперлось в стену. Умбертов — за ним, но от удара встрепенулся, выпрямился и опустил руки.

— Вот так все было…

— Почему вы его убили?

Я восхищалась спокойствием Калинчева. В его голосе улавливалась даже легкая ирония.

— Потому что не смогли разобраться в одном деле.

— Сядьте и начните все по порядку. Медленно и подробно. Времени у нас с вами много.

— Я убил его. Признаю свою вину и готов нести любое наказание.

— Почему убили?

— Из-за женщины.

— Ревность?

— Нет. По политическим мотивам.

— С каких это пор любовь стала относиться к политике?

— Здесь была не только любовь. Было и другое. Женщина — иностранка. Познакомился я с ней давно, Она просила у меня разные сведения, я, что знал, сообщал ей. Но в этом году она потребовала данные об урановых месторождениях, обещав выйти за меня замуж. Я собирался принять подданство ее страны и поселиться вместе с нею. Она хозяйка фабрики по производству дамских чулок, известных во всем мире. За это и убил главного.

— Хорошо, я вам верю. А теперь расскажите все по порядку, все до мельчайших подробностей…

После того как увели Умбертова, мы несколько раз прослушали запись его речи с надеждой найти ту щелочку, через которую можно добраться до истины. История сводилась к следующему: десять лет назад, отдыхая на Золотых песках, Умбертов познакомился с австрийкой и сразу вступил с ней в близкие отношения. Тогда он думал, что иностранку прельщает его крепкое телосложение, артистические манеры и библейские цитаты, которыми он переплетал свою речь. Все шло хорошо и закончилось сдержанными слезами и обещанием встречи летом следующего года. Во время разлуки они обменивались различными сувенирами через повара болгарского парохода, совершающего рейсы по Дунаю от Русе до Вены. Каждое лето австрийка приезжала в Болгарию, и все было прекрасно, как и в первое лето. Лет пять назад она вдруг отказалась от моря и решила провести лето здесь, в Пампорово, Попросила, чтобы Умбертов нашел себе работу вблизи этого курорта. Он ушел с должности главного плановика крупнейшего завода «Серп и молот» и устроился главным снабженцем Рудоуправления. Разница в зарплате была существенная, но он не терял надежды, что будет вознагражден. Любовь их была безоблачной, такой, какой она может быть только у зрелых людей, знающих цену мгновению. Но этим летом произошло событие, крайне обеспокоившее Умбертова. Берта Миллер потребовала от него сведений об урановых месторождениях в Родопах. Он был застигнут врасплох, так как слышал о таковых впервые, но обещал поспрашивать. И спрашивал. Но никто не мог сообщить ему больше того, что он услышал от Берты. Тогда он подумал о Румене Станкове. Пригласил его к себе, хорошенько угостил, а тот, хватив лишнего, сказал, что урановые залежи открыты в горе Мечи. А потом сообразил и замолчал. Ничего другого Умбертову не удалось узнать от него. Берта уехала и обещала снова приехать зимой и забрать его с собой в Вену, но при условии, что он выполнит поручение. Всю осень Умбертов мотался по шахтерским поселкам, щедро угощал, но впустую. Зима приближалась. Берта обещала приехать после Нового года, и ему очень хотелось обрадовать ее. Он второй раз встретился с Руменом Станковым в его комнате в общежитии, но разговор получился еще менее результативным, чем при первой встрече. Когда все уже казалось безнадежным, услышал на новогоднем торжестве от Румена, что тот нуждается в деньгах. Решил ограбить магазин. Из давнишнего разговора с Маринкиным знал, что тот в предвыходные и предпраздничные дни не имеет возможности сдавать вырученные деньги в сберкассу и вынужден оставлять их в магазине. Чтобы запутать следственные органы и выиграть два-три дня, Умбертов сделал все так, чтобы подозрение пало на Румена и на меня. Номер с моими «пионерками» и сигаретой Румена действительно имел место.