Псарня - страница 44
— А нас там хоть покормят? — недовольно шмыгнув носом, спросил Вовку один из пацанов — Толик Буханкин, по кличке Каравай — самый упитанный во взводе курсант. — А то раньше всех подняли: ни завтрака тебе, ни…
— Слышь, Каравай, — начальственно одернул мальчишку Петька, не слишком-то жаловавший вечно голодного, и постоянно бурчащего по этому поводу «сослуживца», — хавло завали! Будет команда — покормят, а нет — так до завтрака потерпишь! К тому же, тебе схуднуть мальца, не помешает! А то отожрал щеки… И как только умудряешься? Правда, Вовка?
— Да, насчет жратвы команды не было, — ответил Путилов. — Скорее всего, терпеть до завтрака придется.
— Ну вот, — вновь заныл Каравай, — так и ноги протянуть недолго с голодухи и недосыпу…
— Вот ёк-макарёк! — незлобиво ругнулся Незнанский. — Сказали же тебе! Помолчи, будь человеком! Можно подумать, что мне, или, вон, Вовке тоже лопать не хочется? Так нечего же — терпим! И от тебя не убудет! Давай, топай быстрее! Если опоздаем к началу дежурства — вообще можем без жратвы остаться…
— Э… Как это без жратвы? — Буханкин прибавил ходу. — Давайте, хлопцы, поторопимся, а то действительно порубать не дадут!
— Во-во, двигай, рубака! — фыркнул Петька, когда его обогнал Каравай.
К ярко освещенному помещению столовой курсанты подошли, основательно продрогнув — утренний промозглый туман, выползающий откуда-то со стороны Гиблого озера, был настолько плотным, что временами переходил в моросящий дождик. Температура, несмотря на начало лета, тоже не баловала мальчишек.
— Холодрыга какая! — стряхивая ладошкой с бритой головы капли воды и передергивая плечами, произнес Петька. — Правда, Вовка?
— Ерунда, — отмахнулся Вовка, вспоминая морозные зимы в лесу во времена партизанской деятельности, — радоваться нужно — какое-никакое, а лето.
— Чему ж тут радоваться? — удивился приятель.
— Чему, говоришь? — протянул Вовка. — Да хотя бы тому, что плевок на лету не замерзает!
— Ну, если только этому, тогда да — порадуемся! — заржал Петька.
На крыльце столовой курсантов уже дожидался заведующий столовой — Альберт Ланге, высокий нескладный немец с мосластыми, достающими едва ли не до колен, волосатыми руками. Несмотря на близость к кухне, Ланге был худ, словно голодающий узник концлагеря, но силен неимоверно. В его силе курсанты уже неоднократно убеждались, наблюдая, как этот угловатый тощий немец в одиночку переносил на кухню громадные коровьи полутуши. Ему ничего не стоило привлечь к этой работе курсантов, но, видимо, заведующему столовой нравилось самому перетаскивать тяжелый груз. Поговаривали, что на фронте Ланге, мог в одиночку поднять и вытащить из грязи полевую кухню!
— Подтянись! — скомандовал Вовка, заметив стоявшего на крыльце заведующего. — В одну шеренгу становись! Herr Kantinenleiter (завстоловой), — отчеканил Вовка, дождавшись, когда курсанты выстроятся в некое подобие шеренги, — первое отделение первого взвода для работы на кухне прибыло!
Ланге обвел тяжелым взглядом неровную шеренгу ребят, поковырялся ногтем в зубах и глухо произнес, сверкнув маленькими глазками из-под выступающих надбровных дуг:
— Двое заходить кухня, к фрау Херман. Двое рубить дрова. Двое — носить вода. Остальные — ходить за мной. Ферштейн?
— Яволь, герр Ланге! — ответил Путилов. — Гефрайтер Незнанский, распорядись, — добавил он тоном ниже.
— Так, — принял командование Петька. — Курсанты Куликов и Печкин — на кухню. Филиппов и Котов — на дрова. Топорков и Федькин — на воду. Остальные — следуют за Кантиненляйтером Лангэ.
— Нам что, и чаю попить не дадут? — громко прошептал Буханкин, облизнув пересохшие губы.
— Разговорчики! — шикнул на него Петька, заметив, как недовольно глянул на унтерменшей столовский начальник.
— Кушайт будете Nach dem Plan (по расписанию)! — произнес Ланге, презрительно скривив тонкие бескровные губы.
После этого он спустился по ступенькам и пошел в сторону складских бараков.
— Услышал же, черт ушастый! — чуть слышно пробурчал каравай, когда Ланге отдалился на довольно-таки приличное расстояние. — Нах дем план — нах дем план, — передразнил он костлявого немца. — Шел бы он сам нах…