Пушкин путешествует. От Москвы до Эрзерума - страница 18

стр.

А вот Онегину, в отличие от его творца, не судьба была увидеть живописные «брега Тавриды». Пушкин как-то «покаялся», что выбросил из романа главу о странствиях своего героя:

Он едет к берегам иным,
Он прибыл из Тамани в Крым,
Воображенья край священный
Он видит Керчь уединенный
На Митридатовом холме.

Памятный знак Пушкину в Крыму у стен Георгиевского монастыря.

2011 г. Фотография


Крымское путешествие Пушкина продолжилось: из Бахчисарая едет он в Симферополь. Пробыв там несколько дней, уезжает в Одессу, минуя Херсон и Николаев. И уже из Одессы, через Тирасполь и Бендеры, спешит к месту своего назначения – в Кишинев, куда переведено ведомство генерал-лейтенанта Инзова, наместника Бессарабии, – попечительный комитет о колонистах Южного края России.

О полуденном таврическом крае поэт вспоминал часто, мечтая променять на него «неволю невских берегов». «Среди моих мрачных сожалений, – признавался он, – меня прельщает и оживляет одна лишь мысль о том, что когда-нибудь у меня будет клочок земли в Крыму».

…Крым хранит память своего вдохновенного певца: улицы, музеи, гроты и даже тропы носят имя русского гения. Памятники Пушкину есть в Феодосии, Гурзуфе, Ялте… Памятный знак поэту воздвигли и в скалах Кикенеиза, близ Георгиевского монастыря. Как одному из самых чтимых его паломников.

Кавказские впечатления

«Военная Грузинская дорога»

Мне путешествие привычно
И днем и ночью – был бы путь.
А.С. Пушкин

Именно так назывался отрывок из «Путешествия в Арзрум», впервые увидевший свет в одном из номеров «Литературной газеты» за 1830 год. Через пять лет заметки об удивительной поездке в Тифлис и Арзрум, где поэту довелось пережить ни с чем не сравнимое «упоение в бою», появились на страницах «Современника».

Любопытно, изначально Пушкин приводил «мирные» причины, побудившие его к путешествию: «В 1829-м отправился я на Кавказ лечиться на водах. Находясь в таком близком расстоянии от Тифлиса, мне захотелось туда съездить для свидания с некоторыми из моих приятелей, и с братом, служившим тогда в Нижегородском гусарском полку».

На самом деле Пушкин собирался в Грузию раньше, в мае 1827-го. Писал о том брату Левушке: «Из Петербурга поеду или в чужие края, т. е. в Европу, или восвояси, т. е. во Псков, но вероятнее в Грузию, не для твоих прекрасных глаз, а для Раевского». А в письме к приятелю не без иронии замечал, что брат «едет в Грузию, чтобы обновить увядшую душу».

Пушкин желал стать «свидетелем войны» и отправиться на Кавказ – театр боевых действий Русско-турецкой войны, и просил о том Государя. Но его ждал отказ.

Вот редкостный документ, датируемый мартом 1829-го – письмо М.Я. Фон-Фока, ведавшего аппаратом тайной полиции, своему шефу Бенкендорфу: «…Господин поэт столь же опасен <для государства>, как неочиненное перо. Ни он не затеет ничего в своей ветреной голове, ни его не возьмет никто в свои затеи. Это верно!.. <Предоставьте ему обойти свет, искать дев, поэтических вдохновений и – игры> (франц.)».

Жаль, что дельным советом столь сведущего агента высшая власть империи пренебрегла.

Неудачное сватовство подвигло поэта на дерзкое решение – своевольно покинуть столицу. «…Из Москвы поехал я на Калугу, Белёв и Орел, и сделал таким образом 200 верст лишних; зато увидел Ермолова», – так, с посещения опального генерала, начинается «Путешествие …» Пушкина.


Автопортрет поэта в бурке. 1829 г.


(Не избрал ли он этот кружной путь еще и для того, чтобы тайно почтить память обожаемой им императрицы Елизаветы Алексеевны, скончавшейся в Белёве по пути из Таганрога в Петербург?)

С трудом выбирается Пушкин из непролазной грязи под Ельцом, проезжает Воронеж и Новочеркасск, замечает, как «переход от Европы к Азии делается час от часу чувствительнее», знакомится со «степной Цирцеей», видит снежные вершины кавказских гор в Ставрополе, едет из Георгиевска на Горячие воды, где черпает «кипучую воду ковшиком»; в Екатеринограде нанимает лошадей до Владикавказа и сопровождаемый казачьим конвоем трогается в путь.

Именно там брала начало Военно-Грузинская дорога, незадолго до приезда Пушкина (благодаря трудам армии) ставшая «колесной», а значит, проезжей и для повозок.