Путь в Арьяварду - страница 5
Ап-Вил с трудом подбирал слова полузабытого языка, которым и в юности владел далеко не лучшим образом, однако смысл сказанного, несомненно, дошёл до чужеземца. Ваб-Ди, пылая от еле сдерживаемого негодования, весь день вертелся вокруг дома Ап-Вила, и, очевидно, лишь строжайший запрет вождя сдерживал его от необдуманных действий.
- Ха! - ответил с нескрываемой насмешкой Волосатое Лицо; в голосе его слышалось презрение к смерти, отличавшее всех дорру. - Я мог бы сразиться и с дюжиной таких... с моим мечом!..
Он замер на полуслове и вопросительно посмотрел на Ап-Вила; тот достал меч из-под вороха шкур и показал его своему гостю.
- Он твой, и его никто не крал. И нож, и копьё, и другие вещи - они твои; но я не хочу, чтобы ты хватался за них, пока твой разум и тело ослаблены болезнью. Рассудок твой может в любой момент помутиться, ты схватишься с кем-нибудь, и жизнь твоя - а возможно, и не только твоя - оборвётся.
Волосатое Лицо вновь рассмеялся.
- Ты прав, мой хозяин, но позволь мне подержаться за рукоять моего меча. - В воздухе повисло натянутое молчание, и Ап-Вил, понимая, что его испытывают, протянул меч рукоятью вперёд.
- Он дорогой, правда?
- Очень. Гораздо дороже топора - и в несколько раз дороже обычного меча. - В голосе парня слышалась нескрываемая гордость; он чуть потянул клинок из ножен и тут же вогнал его обратно. - Нельзя обнажать оружие за столом, с которого ешь.
Ап-Вил, уже однажды слышавший эту пословицу более двух десятков лет назад, молча кивнул и убрал меч.
- Всё наше селение сгорает от любопытства - нам не терпится узнать, откуда ты пришёл? - Взгляд чёрных глаз Ап-Вила, твёрдый, как обсидиан, из которого саанимы делали наконечники для стрел и копий, принудил дорру отвернуться.
- И это главная причина, по которой я до сих пор жив, не так ли?
Ап-Вил оценивающе посмотрел на своего гостя.
- Тебе мог оказать гостеприимство дом, в котором нет столь искусной знахарки, как Ва-Жи.
Раздался короткий смешок, в чёрной бороде блеснули белые, как снег, зубы.
- Дом! О боги, вы называете эти лачуги домами, - простонал пришелец. - Я вырос в чертогах Кибхольма, знал князя Аннара и сына его, славного Спайра! Десятилетним мальчишкой я участвовал в походе на Татисберг, когда в море, подняв паруса, вышло сто и одиннадцать ладей - и вот этими самыми глазами видел, как пал величайший город Севера, покорившись бронзе и огню!
Воинственный пыл охватил молодого дорру; свойственное всем его соотечественникам пренебрежение к представителям других народов, особенно к саанимам, легко читалось сейчас в затуманенном взоре.
- Ты попал в самые роскошные хоромы на этом побережье Льдистого моря, - ответил Ап-Вил с нескрываемой иронией, напоминая своему гостю о том затруднительном положении, в котором тот пребывал совсем недавно.
- Да, чтоб все дьяволы ада побрали меня и всех, кто присоединился к неразумному Спайру в его отчаянном походе! - Громкий голос, почти крик, дорру привлёк внимание тех, кто сейчас подслушивал их беседу, - послышались ёрзающие шорохи, тренированный слух Ап-Вила уловил даже чей-то приглушенный шёпот.
Южанин улыбнулся, словно подсчитывая свою невидимую аудиторию, большая часть которой не понимала ни слова из сказанного им, и продолжил:
- Я - Тонгир, мне двадцать три года, и я был ближайшим - и, видят боги, самым верным - товарищем Спайра в его безумном предприятии, попытке найти заброшенный храм Огненноокого бога.
Он на мгновение умолк, а затем внезапно обернулся к Ап-Вилу с вопросом:
- Слыхал ли ты когда-нибудь о Дне Грома, когда наш мир многократно сотрясало, будто началось всеобщее землетрясение? - Ап-Вил кивнул. - Я слышал эту легенду ещё в раннем детстве: наши шаманы утверждают, будто на землю упала половина Луны, и сейчас, когда мы видим полумесяц, то нашим глазам открыто подлинное положение вещей; в полнолуние же Владыка небес Рас-Ни ненадолго возвращает Луне её прежний облик, чтобы иметь возможность насладиться ночными видами - но это лишь иллюзия, недолговечный дар бога, который быстро тает.