Путешествие - страница 4

Хоть и пытался Торн убедить Хальсанда оставить эту глупую затею и возвращаться домой, селянин принял иное решение. Присев на корточки, он нарисовал палочкой на песке план подступов к Андоралу, обозначив два подхода — западный и восточный, с Холма Горестей. «Значит, мы разделим наши силы», — воодушевленно выпалил Маддокс. — «Один отряд нанесет удар с востока, а второй — с запада! Мы оттесним их к центру города… и перебьем всех до единого!» «Ты хочешь уменьшить наши и без того небольшие силы?» — изумился Торн. — «Это безумие!» «Ничего мы не уменьшим», — высокомерно скрестив руки на груди, отвечал дворянин. — «Нас все равно останется сотня. Просто воины будут находиться в разных местах. И вообще, это моя миссия, мои деньги и моя стратегия. Кому не нравится, тот может прямо сейчас отправляться домой! Понятно?» Возражений против столь веского аргумента не нашлось ни у кого. «Кристально», — процедил Торн, всем видом своим выражая общее мнение.

Отряд, ведомый Маддоксом, остановился на Холме Горестей, усеянном могильными плитами, под которыми покоились те, кто погиб при первой атаке Плети. «По крайней мере, им повезло», — тихо пробормотал Лелиор, и дворф согласно кивнул: «Они обрели покой, а не обратились в неупокоенных».

Всадники достигли величественного белокаменного мавзолея, который, казалось, совершенно не затронула порча Чумных Земель. Внутри, над саркофагом высилась статуя благородного воителя, омытого светом, сжимающего в руке молот. «Глядите…» — благоговейно выдохнул Торн, и спутники его застыли, пораженные величие открывшейся картины. — «Здесь покоится один из величайших героев Лордерона — Утер Светоносный. Каждый раз, когда я поднимаю свой молот против превосходящих сил противника, я вспоминаю Утера!»

«Сегодня совершенно не имеет значения, какой вы расы!» — воздев молот над головой, выкрикнул Трон, обратившись лицом к товарищам по оружию. — «Паладин ты, дворянин или фермер — все мы чада Света! И будем сражаться изо всех сил, чтобы отбросить Тьму! То, что мы делаем сейчас, мы делаем для всех, кто живет в Свете! Мы делаем это для Утера… и за Андорал!» «За Андорал!» — прозвучал единый крик полусотни воинов, воодушевленных пламенной речью паладина.

Протяжный звук горна разорвал тишину, и отряд, ведомый Маддоксом, ворвался в городские врата Андорала… Воины в недоумении остановились на центральной площади, не встретив ни малейшего сопротивления; город казался откровенно покинутым. Отряда, должного атаковать с западного направления, нигде не было видно, однако спустя какое-то время на площадь вбежала боевая лошадь, седло которой было залито кровью. Дурной знак…

Торн спешился и в сопровождении верных товарищей — Арифа, Лелиора и Сиарина — сделал несколько шагов по направлению к черному зеву городской часовни, от которой тянулся кровавый след. «Ариф… подсвети немного», — попросил паладин. Чародей с готовностью сотворил заклятие, озарившее внутренний чертог… и великое множество мертвяков немедленно хлынули на опешивших воителей. По приказу Торна воины немедленно образовали оборонительный строй, но со всех сторон из-под камней выползала нежить, беря незваных гостей в кольцо.

Ночной эльф разил тварей стрелами, и, обернувшись посмотреть, как дела у Сиарина, заметил, как копье одного из мертвяков пронзило грудь отважного дворфа. Заметил это и Хальсанд. «Целителя!» — немедленно завопил селянин, наряду с Лелиором бросившись к павшему, но сейчас же понял, что рана смертельна. «Упрямый мул…» — выдохнул эльф, опустившись на колени рядом с другом. — «Не смей так поступать со мной…» «По крайней мере теперь…» — выдавил Сиарин, — «мне не придется видеть… твое уродливое лицо…» С этими словами дворф скончался; последняя шутка все же осталась за ним.

«Да… да!» — исступленно вопил Маддокс, благоразумно держась за спинами орудующих клинками и молотами воинов. — «Пусть Серебряная Заря и пала, армия Плети продолжает уменьшаться с каждыми взмахами ваших мечей!» Пламенную речь его прервал рев, и с западного направления на площадь ступило несколько гигантских созданий, именуемых «поганищами» — големов из плоти, коих злая волшба наделила извращенным подобием жизни. «Думаю, теперь понятно, что стало со вторым отрядом», — пробормотал Ариф.