Путешествие Вениамина Третьего - страница 12
Как-то по-особому хорошо было на душе у Вениамина, так что уста его сами раскрылись и, умиленный, он запел фальцетом один из торжественных гимнов всевышнему. Его пение слилось с щебетанием птиц, с жужжанием и стрекотом насекомых и в гармоническом сочетании вознеслось в глубь небес, к трону господню.
Однако прошло уже довольно много времени, а Сендерла все еще не было. Это начало беспокоить Вениамина, омрачать его радость. Он оглядывался по сторонам, смотрел во все глаза, — напрасно! Не слыхать, не видать. Нет Сендерла!
Уж не заставила ли его «эта ведьма» заняться какой-либо работой? Но для этого еще слишком рано. Вся Тунеядовка еще спит крепким сном. Картошку начнут чистить гораздо позднее, а за обед хозяйки принимаются лишь после того, как основательно поругают и проклянут своих мужей, выпорют ребят и вывесят на просушку бебехи…
Вениамин не знал, что делать. Ему становилось невесело, очень невесело. Вернуться домой? Позор! Александр Македонский уничтожил за собою мост, по которому прошел в Индию, чтобы нельзя было повернуть обратно. Двинуться одному, без Сендерла? Нет, это нехорошо, этого он не сделает! Сендерл был ему очень нужен. С тех пор как они заключили союз, у Вениамина на душе посветлело. Уйти без Сендерла казалось Вениамину дикостью: ведь это все равно что оставить корабль без руля или государство без министра.
Но вот вдалеке показалось нечто вроде человеческой фигуры. Как будто Сендерл, а впрочем… Нет, не Сендерл! Кто-то, кажется, в ситцевой юбке, с платком на голове…
У Вениамина что-то оборвалось в груди, он обмер, побелел как полотно. Ему показалось, что идет жена! Нет, не идет — бежит, несется… Сейчас примчится, налетит на него, выместит на нем все, что накипело на душе, и с воплями потащит домой.
«Одному богу известно, — рассказывает сам Вениамин, — что пережил я в эти минуты. Сотню гремучих змеев предпочел бы я тогда встрече со своей женой, ибо гремучий змей жалит только тело, а разгневанная жена душу грызет!.. Однако господь бог укрепил мой дух, и я, воодушевившись, убежал и спрятался за мельницей, притаился подобно льву, выжидающему свою добычу».
Спустя несколько минут Вениамин выскочил из своей засады, сделал отчаянный прыжок и крикнул, как буйно помешанный:
— Ба! Сендерл!
Сендерл был одет в ситцевый халат и повязан грязным платком. Под глазами у него лиловели «фонари» и царапины, в руках была палка, а за плечами — увесистый узел.
Вениамину он показался в этот миг прекрасным, как разодетая красавица невеста жениху.
Радость свою Вениамин описывает следующим образом:
«Подобно изнемогающей от жажды лани, подобно жаждущему путнику в пустыне, нежданно обнаружившему источник живительной влаги, низвергающийся с вершины скалы, возликовал я всем существом своим страждущим, увидав Сендерла, ниспосланного мне небом преданного друга моего».
— Что случилось, Сендерл? Почему ты заставил меня так долго ждать?
— Помилуй, — наивно ответил Сендерл, — ведь я ходил к тебе домой… Пока дошел, пока разбудил твою Зелду, прошло много времени.
— Разбудил Зелду?! — не своим голосом крикнул Вениамин. — Сендерл, ты рехнулся! Зачем ты это сделал?
— Как зачем? — удивился Сендерл. — Я постучал к тебе в окно каморки — ты не отозвался. Тогда я принялся стучать в дверь дома. Ну, и вот… Выскочила Зелда ни жива ни мертва, и я спросил у нее, где ты.
— Мы пропали, Сендерл! Ну и заварил ты кашу! Пойми ты, ведь Зелда пустится вдогонку, она…
— Не пугайся, Вениамин! Она прогнала меня ко всем чертям с такой злостью, точно я ее резать собрался. «Провались ты вместе с моим муженьком!» — прокричала она и захлопнула дверь. Я долго стоял на улице как очумелый. Потом вдруг вспомнил про ветряк и догадался, что ты уже, наверное, здесь. Потому-то она, видимо, и разбушевалась. «Провалитесь, говорит, вместе сквозь землю!» Надо полагать, она заметила, как ты уходил…
— Что? Что, Сендерл? Она заметила? Может быть, она идет следом, может, она уже идет сюда?
— Упаси бог, Вениамин! Она закрыла дверь на крючок. Перед самым уходом я еще раз постучал и спросил: «Зелда, что передать твоему мужу? Может, надумаешь передать ему что-нибудь?» Но она ни слова не ответила. Видать, крепкий сон у нее, не сглазить бы, здорово спит! Тогда я добавил: «Зелда, ты спишь? Ну и спи себе на здоровье! Всего тебе хорошего!» И ушел.