Пятисотлетняя война в России. Книга первая - страница 25

Получивший еще при жизни прозвище «тишайший», Алексей Михайлович не был по натуре свирепым или даже злым человеком. Напротив, почти все современники отмечают, что он был весел и добродушен. Он вынужден был вести войну, которую не начинал и, разумеется, не в силах был закончить, хотя и пытался придерживаться методики великого Иоанна.

Московское царство раздиралось политическим, экономическим, социальным и идеологическим кризисами. После смерти Алексея Михайловича к этому прибавился и кризис власти, поскольку его старшие сыновья оказались совершенно неспособными к управлению таким государством как Московская Русь. В 1686 году случилось то, что со страхом правительство ожидало уже давно: началось восстание войск Московского гарнизона.

Формальным поводом к мятежу послужила внезапная смерть царя Федора (по Москве и России　ходил упорный слух, что он был отравлен Нарышкиными — родственниками новой царицы) и возведение на престол сразу двух царей-малолеток (от первой и второй жен) Ивана и Петра. Стрелецкое войско, составлявшее элиту тогдашних вооруженных сил, было главной опорой правительства, особенно во время царствования Алексея Михайловича, когда бунты и восстания обрушивались на кремлевские стены с беспрерывностью океанского прибоя. Однако, непрекращающийся национальный кризис не мог не коснуться и стрельцов, среди которых, кстати сказать, было немало тайных раскольников. В большой степени этому способствовало и отношение командования к рядовым, которое было таким же, как и повсюду в России: полное отсутствие взаимного уважения, глухая неприязнь и полный произвол.

Полковники обкрадывали стрельцов, заставляя работать на себя, вынуждали приобретать за свой счет обмундирование, которое должно было идти «от казны», присваивали себе их жалование.

Еще во времена сражений с армией Степана Разина среди стрельцов было брожение и сильно чувствовалось падение дисциплины. При жизни царя Федора стрельцы подали коллективную жалобу на своих командиров, но вместо решения вопроса челобитников, как и водится, перепороли кнутом. Это «мудрое» действие слепого от страха правительства привело к открытому мятежу. Нескольких полковников убили традиционно бытовавшим у стрельцов способом: их втаскивали на башню и оттуда сбрасывали на землю. Боясь лишиться своей практически единственной опоры в стране, правительство　пошло на компромисс, откупившись от стрельцов деньгами, и не только освободило их от ответственности за убийство полковников, но и прикрыло самосуд арестом многих других командиров.

Всего этого было достаточно, чтобы стрельцы сделали вывод о слабости властей, а себя почувствовали преторианцами — явление неизбежное в тоталитарной стране, где армия является единственным гарантом легитимности властей и спокойствия в государстве.

Сразу после смерти царя Федора по Москве был распространен слух об убийстве Нарышкиными царя Ивана и о желании Ивана Нарышкина провозгласить царем самого себя. Было ли это результатом спланированного заговора или стихийным взрывом давно накопленной ненависти — трудно сказать, но утром 15 мая стрельцы в полном вооружении стянулись к Кремлю и без боя ворвались в него, так как охрана Кремля состояла также из стрельцов, которые примкнули к мятежу.

Убив по дороге нескольких человек, стрельцы окружили Красное Крыльцо перед Грановитой палатой и громко требовали головы Ивана Нарышкина, якобы виновного в убийстве царя Ивана. Напрасно перепившей с утра толпе вооруженных солдат выносили и показывали живого Ивана, напрасно царица Наталья и ее названый отец боярин Матвеев пытались успокоить солдат, — ревущая толпа продолжала требовать головы Ивана Нарышкина.

Вызванный к стрельцам командующий всеми их соединениями князь Михаил Долгорукий пытался призвать своих подчиненных к повиновению, не　найдя ничего лучшего в создавшейся обстановке, как пообещать их всех поголовно перевешать. Другого языка с подчиненными он просто не знал. Командующего схватили и сбросили с крыльца на поднятые копья, а затем рассекли на части секирами.

Следующим схватили боярина Матвеева, оторвав его от плачущей царицы Натальи, державшей на руках малолетнего Ивана. Матвеева подняли на копья и рассекли на части.