Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу - страница 19

Кипа охватило радостное, благодарное чувство. Ему стало стыдно, что он сбежал со стадиона. Те, кто его там разглядывали, видно, разделяют мнение этих священников. Говорил же Смайли, что в газету приходят трогательные письма. Все это убеждало Кипа в реальности его тайной мечты о работе в Комиссии по досрочному освобождению заключенных, мечты, о которой раньше он не позволял себе и думать. Посмеиваясь над своим воодушевлением, он глянул в окно: ветер крутил густой сыпучий снег, напористо, почти горизонтально гнал его мимо.

— Вот ваш сэндвич, — сказала девушка.

— Что?

— Ваш сэндвич.

— Да, да. — И он улыбнулся аккуратной миниатюрной девушке в белом фартучке. Ее черные волосы своевольными кудрявыми прядками обрамляли лоб, темные, широко расставленные глаза светились умом, но особенно хороши были ее красиво очерченные губы.

В затылок Кипу ударил холодный ветер: двое юнцов, румяных с мороза, тоже, как и он, во фраках и белых галстуках, с шумом, хохотом и уханьем ввалились в закусочную, распространяя вокруг себя запах спиртного. Пухлый смуглый парень положил локти на стойку, устало перевел дух. Приятель заторопил его:

— Пошли, Пузырь, нам еще кой-куда успеть надо.

— Чашку черного кофе, — заказал Пузырь.

— И мне, подружка, — подхватил его белокурый приятель. — Кофе и сэндвич с ветчиной.

Девушка повернулась к большой никелированной кофеварке и, ожидая, пока кофе нальется в чашки, стояла, держа на бедре согнутую в локте руку. Белокурый быстро снял шляпу, зашептал смуглому:

— Ого, какая красотка! А шейка! Погляди, Пузырь!

Когда она ставила перед ними чашки с кофе, Пузырь воззрился на нее так бесцеремонно, что лицо девушки залила краска.

— Малышка, — сказал он, — тут же забегаловка, дыра, тележка с колбасками. Для тебя тут не место.

Девушка только молча пожала плечами. Пузырь ухмыльнулся.

— Она у нас гордая, понял?

Кип подумал: наверно, эти юнцы из доброжелательно настроенного к нему окружения сенатора Маклейна, и приветливо им улыбнулся. Белокурый дал девушке бумажный доллар, а когда она положила перед ним сдачу — серебристую кучку монеток, расхохотался. Какое-то время он разглядывал кучку мелочи, а потом вдруг придвинул ее к девушке.

Но едва она протянула к ней руку, как он мигом прикрыл деньги ладонью.

— Э-э-э! — поддразнивал он ее. Она сконфуженно отвернулась. — Значит, подработать на нас желаем, а? — И оба приятеля загоготали.

— Хороша, но, увы, испорчена, — печально протянул Пузырь.

— Пагубная алчность, — добавил белокурый.

— Допивайте кофе, ученые мальчики, — чуть слышно сказала девушка.

Но Кипу захотелось, чтобы она улыбнулась и обратила все в шутку, а не косилась так сердито на прикрывшую деньги холеную руку юноши, словно корила себя за все случаи, когда бывала не прочь завести дружбу с одним из таких франтов.

Перестав смеяться, толстощекий Пузырь подбодрил ее:

— Не обращай на него внимания, он просто скряга.

— Это я-то скряга! — возмутился белокурый. — Да я на деньги всегда плевал, и тебе это отлично известно. Ты меня поражаешь, дружище.

— Ну и отдай их ей.

— Я сказал: деньги презираю. Так и запиши.

— Видишь ли, я никогда этому не верил.

Кип думал, что приятели просто шутливо подзадоривают один другого, собираясь оставить девушке чаевые. Его это забавляло, и он добродушно посмеивался.

— Ну вот что, — сказал девушке белокурый. — Я бы оставил тебе сдачу, но уж очень ты строптивая. Много бы не дал, так, мелочишку. Сердце у меня доброе. Гляди!

Он вынул из кармана четыре монетки по двадцать пять центов и, улыбаясь приятелю, кинул одну в чашку с кофе, а остальные три принялся перебрасывать с ладони на ладонь и позвякивать ими. Тогда Пузырь нерешительно вынул из кармана двухдолларовую бумажку и зажал ее в руке.

В глазах девушки вспыхнул беспокойный огонек, для виду она начала переставлять на полке посуду. Кип ждал с нетерпением, когда же юнцы отдадут ей деньги и он увидит ее удивленную улыбку.

— Взгляни-ка, милая, — сказал белокурый, продолжая перебрасывать свои четвертаки.

Девушка помимо воли чуть повернулась и, опустив голову, косилась на монеты в его ладони, и в этот миг Кипу почудилось, будто этот юнец держит в руке все, чего он, Кип, когда-либо страстно хотел, все, чего жаждал, лежа без сна на тюремной койке, мечтая о свободе, прислушиваясь к грохоту товарных составов, мчавшихся среди холмов. И он повторял про себя: «Ну же, парень, отдай ей деньги, отдай».