Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу - страница 32

Он оперся на стойку, глаза его засверкали. Он как бы еще раз проходил вместе с Джулией через все, чем город заполнил его дни и вечера: шумные банкеты и серьезные беседы в узком кругу, встречи с мэром в муниципалитете, дружеские, полные доброжелательства и юмора оживленные дискуссии о тюрьмах, которые порой затягивались до зари. А бесконечные знакомства с людьми — они приезжали в гостиницу издалека, нескончаемый поток лиц, взволнованных, воодушевленных, — разве мыслимо их всех упомнить: врачи, адвокаты, священники, и даже издатель приходил и заключил с ним контракт на книгу. Каждый день дарил что-то новое: поездки с Маклейнами на хоккейные и боксерские матчи, и тот памятный вечер, когда его пригласили на ринг и представили публике, и он пожал руки обоим борцам в легком весе. Он вспомнил, как рассердился тогда на агента страховой компании и на хозяина автомобильного магазина, которые не придумали ничего лучшего, как звать его на работу.

— Типичное не то, — сказал он Джулии. — Там себя не проявишь.

— Вы правы, — поддержала его Джулия. — Это не для вас.

В эту минуту Кипа окликнул Эдди, рыжий бармен:

— Тебя к телефону, будешь говорить здесь?

— Подождите меня, Джулия, только не уходите, — быстро сказал он ей и пошел к телефону в другом конце бара. Услышав голос сенатора, он живо спросил:

— Есть новости?

— Не зайдешь ли ко мне завтра вечером? — сказал сенатор.

— С удовольствием.

— Соберется небольшая компания. Фрак, белый галстук, договорились?

— Отлично. Значит, пока никаких новостей насчет работы в комиссии?

— Вот завтра об этом и потолкуем.

И Кип вернулся к Джулии. Порывисто, почти по-юношески, он сжал ее локоть и сказал:

— Это сенатор. Завтра мы с ним все уладим. Пойдемте, я провожу вас домой.

Он замер, видя, что она медлит с ответом. Но не убрал руки и привлек ее к себе.

— Хорошо, идемте, — сказала Джулия.

Он надел пальто и шляпу. У гостиницы группками толпился народ. Была суббота — один из тех снежных зимних вечеров, когда все видится мягким, белым и ты представляешь себе, что не за горами зелень весны. Его окликали:

— Привет, Кип!

— Привет! Здравствуйте! — отвечал он.

Он крепко прижимал к себе локоть Джулии, ощущал ее воодушевление, ее веру в него. Это было так радостно. Он рассказал ей, что мечтает стать как бы посредником между двумя мирами — между отверженными и людьми добропорядочными. Заметив, что у нее развязался шнурок, он, не переставая говорить и смотреть ей в лицо, опустился прямо в снег на одно колено и пытался его завязать.

— Думаете, я в гостинице просто так прохлаждаюсь? — говорил он. — Ведь уже многие из бывших арестантов приходят ко мне за советом, а я стараюсь замолвить за них словечко в полиции. Понятно?

— Ой! — вскрикнула Джулия. — Слишком туго!

Стоя на колене, он держал в руке ее ножку и вдруг поднял глаза и спросил:

— Ну, а вы?

— Что я?

— Вы откуда родом?

— Немножко из деревни, немножко из города…

— Хватит меня морочить.

— Часть года мой отец жил в Пенсильвании близ Делавэра. Он был строительным подрядчиком. А мать потом за аптекаря вышла и жила в Буффало.

— Как же вы очутились здесь?

— А я сбежала.

— Почему?

С тех пор как родители развелись — тогда ей было восемь лет, — она стала лишней в обеих семьях. Там появились другие дети. Однажды, когда мать приехала за ней в Пенсильванию, она случайно услышала, как родители из-за нее ссорились, и поняла, что, по сути дела, никому не нужна. Просто один забирал ее к себе назло другому.

Он посмотрел на нее и сказал, покачав головой:

— Ослепли они, что ли… — Брюки на колене промокли. Он завязал шнурок послабее и поднялся, стряхивая с колена снег. — Продолжайте, почему вы молчите?

— Той же ночью я убежала из дому, но меня вернули. Я прожила там еще несколько лет, но все время мне было так одиноко. Бывало, поднимусь на гору и смотрю на Джерсийские холмы за Делавэром и воображаю, что там другая страна. И еще я любила нацепить на себя что-нибудь из старья, изображая знаменитых женщин, про которых читала. Потом я уехала, решила стать фотомоделью. Но я была совсем зеленой, а значит, легкой добычей для агентов рекламы, для тех, кто не скупится на посулы.