Раннее государство в Древнем Египте - страница 52

Одну из причин стремительного восстановления могущества Боль того Дома при Хафра после политического провала Джедефра в контексте нашей гипотезы, возможно, помогает вскрыть знаменитое заупокойное скульптурное изображение Хафра с соколом, обнимающим крылами голову царя [Hölscher 1912]. Памятники этой группы указывают, что Хафра, который, несомненно, подхватил идею возведения солнечного культа в ранг общегосударственного, вместе с тем, не в пример Джедефра, откровенно демонстрировал свою преданность Хору. Этим Хафра, вероятно, и возвратил династическому клану его пошатнувшийся было авторитет среди знатных региональных родов Египта, утвержденный усилиями Снофру и Хуфу, что позволило ему вернуться к колоссальному строительству и стать обладателем не только второй высочайшей пирамиды, но и великолепных поминальных храмов циклопической кладки, а также, по-видимому, Большого гизехского сфинкса, тесанного из целой скалы.

Компромисс, который мы приписываем Хафра, весьма созвучен политике некоторых известных нам представителей II династии, носивших как имя Хора, "завладевшего" Верхним Египтом с возникновением здесь Тинитского царства, так и имя Сета, прежнего, додинастического бога — покровителя Долины, которому пришлось "потесниться" под натиском хоровых "сопутников" Выше мы допустили, что первостепенной целью уступки царей-Хоров Сету явилось умиротворение его многочисленных последователей, которые могли воспрепятствовать полноценному функционированию анклавного египетского протогосударства. Выскажем теперь близкое соображение относительно Хафра: его демонстративное подтверждение выдающегося статуса Хора после попытки предшественника выставить на передний план Ра напоминает очередную уступку правящего дома племенной знати Египта — на сей раз той ее части, чьей лояльности цари рисковали лишиться, поддержав курс на форсированный отход от древнейшей хоровой идеологии (что вновь говорит не в пользу абсолютизма власти древнединастических фараонов). Подобно тому, как Хор Сехемиб — Сет Перибсен восстановил обычай сооружения царских усыпальниц (кенотафов?) в некрополе Абидоса на территории Тинитского нома, "заплатив" за это чистотой титула, но возродив важнейший оплот архаической государственности на берегах Нила, "Хор-Pa" Хафра путем аналогичного "торга" (дарообмена) с номархами возобновил колоссальное строительство близ нынешней Гизы, где высилась пирамида Хуфу, но отсутствовали следы заупокойных памятников Джедефра, провозгласившего себя "сыном Ра".

Изложенная нами гипотеза об идеологической коллизии, сопутствовавшей выдвижению нового государственного культа в Египте времен IV династии, вызывает в памяти обстоятельства, предшествовавшие политическим кризисам Раннего царства — рубежа I–II и конца III династий (Глава 2). Упадки архаического династического дома приходили на смену резкой активизации действий его представителей (в частности, Аджиба и Джосера) в направлении упрочения или повышения собственного социального статуса в качестве богов на земле (в тот период Хоров) — что, на наш взгляд, роднит их с крахом староегипетского фараона Джедефра. Кроме того, кризис царской власти при последнем, когда его династия, казалось бы, достигла пика могущества, подсказывает, что почва из-под ног староегипетских царей, вынашивавших нетрадиционные державные планы, уходила гораздо чаще, чем можно подумать, руководствуясь династическим списком Манефона — т. е. не только при смене домов (полагаем, условных), но и в разгар их правления. Старое царство при ближайшем рассмотрении (особенно вкупе с канувшей в "непроглядный мрак" III династией) теряет образ монолитной пятишестисотлетней государственной эпохи, ограниченной "переходными" периодами якобы сплошных социальных неурядиц. От той же архаики его в этом смысле отличает лишь несколько меньшая продолжительность политических смут, что мы бы поставили в прямую связь с относительной стабильностью ландшафта и климата Египта первой половины III тыс. до н. э. [Прусаков 1999в]. Весьма вероятно, что IV династию с восшествием на престол "реформатора" Джедефра ожидало куда более серьезное обострение политических противоречий, если бы Египту одновременно угрожал природный катаклизм, например, засуха. Однако на том этапе, как нам известно, в Северо-Восточной Африке, напротив, имел место период увлажнения, обусловленный глобальным потеплением, которое завершилось не ранее начала XXIV в. до н. э. (Глава 1), регрессия же Средиземного моря как природный фактор староегипетского политогенеза [