Ранние стихи - страница 3
№ 2
Из всех домов, садов
Спешит вперед народ.
И маршем, вставши на дорогу,
Идут по двое-трое в ногу
Вот детский хоровод,
Вот дети средь садов.
Здесь кто у двери ждет,
Кто двинулся вперед,
Кто позади идет.
На островок, на сушу
Спешат скорей к земле.
Сегодня смотр: кто лучше
Здесь держится в седле.
На запад и восток
Толпа вдруг разделилась
Под парнями «конек», —
Поводья пригодились, —
Мучительно жесток,
Силен — таких вязать[12], —
Привык всегда лягать копытцем,
Привык всегда назад стремиться
И всеми управлять.
В седло забрался рыцарь. Ах!
И рад народ сердечно:
Вот стремя на его ногах,
В руках его уздечка,
Будь осторожней рыцарь,
Не искушай судьбу.
Сей зверь не позволял садиться
Ни князю, ни рабу.
Тебе послал зайчонок
В соломе свой поклон,
Смиреннейший цыпленок[13]
Лишь твой — таков закон,
Снегирь и канарейка
Послушны много лет,
И черепаха в душегрейке
Тебе не скажет «нет».
«Коняшка» же не признает
Удил — ах, зла «коняшка»,
И горе тем, кто бьет ее,
Тем, кто пинает тяжко.
Когда ездок хотел ее
Ударить[14] что есть сил,
Она в загон пошла беспечно
И молча напрягла уздечку,
Не слушаясь удил.
Шажком дорогу в Дальтон
Шлифуют — нет новей —
Стремятся толпы в даль ту,
И каждый во главе,
И часто смотрят вспять:
Там медленно шагают
Наездник с «боевым конем» —
Все тише тихого — вдвоем,
Почти не продвигаясь.
Вот на развилке встали
Седок и «конь здоров»:
Вперед — дорога в Дальтон,
Направо же — в Нью-Крофт.
Вскричал наездник: «Стоя
Стоять мне непристойно,
Но ехать не могу, покуда
Уводит путь один отсюда
В его родное стойло».
Затем заговорил Альфред[15],
Его отважней нет.
«Я встану справа — почти облава —
Ведь „конь“ твой приверед!»
Затем промолвила Флуриза[16]
Сестра, что лучше приза:
«А я не против стоять напротив,
Борясь с его капризом».
Тут разразился бой
Наездника со «зверем».
Не хватит силы никакой
Им управлять — поверь мне.
Альфред с родной сестрой
Всем заградили путь.
Вокруг народ стоит-орет:
«Куда же нам шагнуть!»
Он слышит крики, но не внемлет
Словам их — вот дела!
Вновь из-под ног скользнуло стремя
Из рук же — удила.
Цепляться он за гриву стал,
Но выпал из седла,
С триумфом[17] на дорогу — встал:
Что ж, голова цела.
Но с этого момента
Усердней рвется в бой
Альфред — рука согрета
Отвагой молодой.
А брат его, ступив на твердь,
Ведь брат его — шпион,
«Что делаешь?» — вскричал вдруг звонко
И тихо отошел в сторонку,
А «конь» умчался вон!
Вручат герою хлеб и масло[18] —
Таков закон народа, —
Крольчих, — ешь безопасно
С восхода до восхода —
За подвиг свой прекрасный,
За бой к врагу лицом
Теперь пей кофе с сахарком,
Все, что захочется, нальем, —
От нас награда в том.
Когда же вечерами
Пылает пламя бурно,
Когда за мотыльками
Не видно абажура;
А дети не желают спать
И бьют до синяков.
Мы захотели вам поведать
О славных подвигах Альфреда:
Он мчал на помощь, непоседа,
И защищал, ища победы,
Дорогу на Нью-Крофт.
Два брата
Учились в Твифорде два сына
И выучились в школе.
А дома слышат: «На латыни
Читаешь — или ноль?»
«А пробежишь вот те мосты?»
«Крючок насадишь к ловле?»
«Я туп, чтоб выучить латынь,
Хоть бегать лень и вновь мне,
Давай взберемся на мосты,
Крючок насадим к ловле!»
Он к удочке приставил сук,
Была коротковата,
Достал он крюк без мук и вдруг
Столкнулся тут же с братом.
И забросали — шум безумный! —
Свинью камнями мигом.
Но брат наделал больше шума,
Скакнув с верхушки брига.
Тут стаи рыбок налетели —
У каждой зуб торчит:
Он возбудил в них мягким телом
Ужасный аппетит.
«Пороть? — Его усвоят рыбы,
Заучат на зубок
Ответь про зубра без ошибок,
Таков тебе урок».
Донес тут ветер прямо к уху:
«Помилуй, братик мой!
За что служить чужому брюху,
Кормить рыб на убой?
Ведь отродясь я кушал всласть,
Теперь меня едят,
Здесь дивный клев, но я улов
Хотел увидеть, брат:
Косяк плотвы у головы,
А окунь возле пят.
Не как тогда — чужда вода,
Как кит, планктоном сыт».
А брат в ответ: «Средь страшных бед
Мы оба, — говорит, —
Судьба одна — и неспроста,
Хоть ты решил топиться,
Мой окунь на верху моста,
А твой в воде резвится.
Убью сома — тебя бьет сом,
На нас с тобой — о мука! —