Расплата - страница 33
– Ростом он невысокий, товарищи, но великого ума человек. Одним словом, вождь мирового пролетариата и душевный человек. Глянул на меня – пуговицы, говорит, у тебя на шинели блестящие, крестьяне могут тебя за жандарма принять, срежь их. А я, надо вам сказать, в реальном учился раньше, шинель-то со мной и на завод пошла.
– Так про шинель и сказал Ильич-то? – удивился Юшка.
– Так и сказал. Спросил нас, кто бывал в деревне. Крестьян, говорит, не лезьте учить, как пахать, как сеять, они сами знают, а грамоте их учить надо обязательно.
– Вот это верно!
– Велел сказать вам, что в России сейчас многие города и целые губернии голодают. Верю, говорит, что крестьяне поймут нужды пролетариата, сдадут излишки хлеба, спасут революцию. И еще товарищ Ленин велел из собранного хлеба выделить часть местным беднейшим крестьянам и бывшим батракам.
– Вот, едрена копоть, даже про меня не забыл! – восхищенно крикнул Юшка.
– На прощанье каждому из нас руку пожал...
– А как же пуговицы-то? – спросил кто-то из задних рядов.
– Срезал я пуговицы с шинели в тот же день, – весело ответил Панов.
Этот веселый тон передался толпе, люди закашляли, зашевелились.
– А теперь, товарищи, разрешите зачитать вам обращение губернского продовольственного комитета.
Панов вынул из кармана печатную листовку, разгладил ее на столе и начал читать:
– «Крестьяне! Сытый голодного не разумеет, – говорит русская пословица, – но вы – крестьяне, вы, как никто другой, знаете, что такое голод! Русский пахарь, гнувший веками спину над тощей нивой, привыкший недоедать целыми веками, русский крестьянин знает, что такое голодная жизнь, и знает, как «хорошо» живется голодному человеку!
Крестьяне! Страна охвачена волной анархии, голод костлявой рукой охватил целый ряд губерний. России грозит не столько внешний враг, сколько внутренний враг – царь-голод!»
Он остановился, чтобы передохнуть, и, словно в ответ ему, в первых рядах послышался дружный тяжелый вздох.
– «Царь-голод воцарился над страной. В целом ряде мест на человека выдается по два-три фунта хлеба в месяц.
Так дальше жить нельзя!
Губернский продовольственный комитет вынужден организовать отряды, чтобы отбирать хлеб у кулаков и зажиточных крестьян. Хлеб признан государственным достоянием, и вы, крестьяне, должны помочь нам получить этот хлеб, вы должны заставить отдавать государству то, что ему принадлежит по праву, вы отдавали на алтарь отечества все, что у вас было, вы отдавали ваших детей, и вы же, знающие весь ужас голода, должны отдать свои излишки голодающим братьям...
Губернский продовольственный комитет знает, что крестьяне нуждаются во многих предметах первой необходимости, и он решил идти навстречу законным требованиям крестьян и принимает все меры к тому, чтобы получить побольше мануфактуры и железа для того, чтобы передать это тем крестьянам, которые дадут хлеб.
Крестьяне, вы знаете, что такое голод!
Дайте голодным хлеба!
Тамбовский губернский
продовольственный комитет».
Не успел еще Панов спрятать листовку в карман, как из толпы вышел Потап Свирин.
– Гражданы крестьяне! – крикнул он хриплым голосом. – Правду зачитал нам начальник! Сущую правду. Знаем мы, что такое голод, и не оставим в беде своих! Вы меня в Совет выбрали, и я от нашего опчества скажу: по пять фунтов со двора мы могем собрать. Правильно говорю?
– Правильно! Верно! – раздались голоса.
– Ты, гражданин Свирин, погоди голосовать-то! – крикнул в ответ Василий. – От общества будет говорить комитет бедноты. – И, уже обращаясь ко всем, продолжал: – Товарищи! Продотряд пришел к нам не милостыню собирать, а взять излишки хлеба у тех, у кого они есть.
– У кого они сейчас, излишки-то? – послышался пискливый голосок из толпы.
– Комитет бедноты поможет отряду искать излишки. Норма установлена на каждого едока до нового урожая. Сверх этой нормы – все надо сдать.
– А грабиловки не будет? – пробасил кто-то, прячась за спинами бедняков, и этот голос сразу возбудил толпу. Гул все нарастал, трудно было разобрать последние слова Василия.
– А ну! Тихо там! – грозно крикнул Андрей Филатов. – Хватит тараторить! Решать толком надо! Мы, комитетчики, предлагаем такую резолюцию. – Он вынул голубоватый листок из кармана и прочел: – «Мы, жители села Кривуши, сознавая всю тяжесть настоящего тяжелого момента, когда со всех сторон враги трудового народа ополчаются на нашу Октябрьскую революцию, когда эти гидры и толстосумы еще мечтают ездить на плечах трудового крестьянства и городских рабочих, мы заявляем: смерть всем буржуям, Коммуне слава! Долой всемирных разбойников! Да здравствуют труженики всего мира! Не дадим голоду задушить революцию, клянемся схватить костлявую руку голода и отвести ее от нашей революции, обязуемся сдать все излишки хлеба, а у кого их нет – оторвать от своего рта по десять фунтов с едока. Московские и питерские рабочие отвоевали власть у царя и помещиков, дали нам, крестьянам, землю, а мы дадим им хлеб, спасем их от голодной смерти. До нового урожая остались считанные дни. Доживем, товарищи! Дадим хлеб голодающим!»