Расплата - страница 63

Василий поднял на Чичканова удивленные глаза.

– Думаешь, в городе все благополучно? Гарнизон! Милиция! Да, и гарнизон и милиция, а врагов и саботажников хватает. Купчишки прячут продовольствие, спекулируют... свой профсоюз создали! Вот мы и послушаем, что нам пророчат господа торгаши.

От стыда и раскаяния Василий готов был провалиться сквозь землю. Кругом идет упорная борьба, кругом враги, а он – со своим личным...

Василий хрипло откашлялся:

– Как же вы про ихнее собрание узнали?

– Продагент вчера арестован, он с ними был связан. – Чичканов вынул из стола револьвер, положил в карман брюк. Кожаный картуз со звездой нахлобучил на черный волнистый чуб. – Пошли?

Василий успел уже подавить в себе смущение и теперь готов был идти за Чичкановым хоть в огонь. Он не задавал больше вопросов, хотя мог бы, конечно, спросить, почему они идут одни, не опасно ли это для жизни председателя Губисполкома.

На улице Чичканов спросил у Василия:

– Ты что же не похвалишься – у тебя дочка родилась?

– Любочка.

– И у меня есть дочка... Олечка. Наше будущее.

На Базарной улице, залитой жарким летним солнцем, они смешались с толпой. У каменного подъезда бакалейной лавки Чичканов остановился.

– Когда я войду, ты останешься у двери, – сказал Чичканов. – Наган есть?

– Есть.

Во дворе их встретил тот самый купчишка, который отдал церковное вино господам офицерам в дни мятежа.

– Вам кого, товарищи? – подобострастно пропел купец, погладив лысину.

– Кого надо – сами найдем, – ответил Чичканов. Это был пароль, сообщенный арестованным продагентом.

Купец осклабился и указал на крыльцо:

– Вверх по лестнице, пожалуйста.

На втором этаже, прямо на лестничной площадке, дверь, обитая оцинкованным железом.

Условный стук – один сильный удар.

Дверь открыли.

В полутемной комнате – десятка полтора мужчин, замерших при появлении Чичканова. Слышен только настороженный шорох.

– Здравствуйте, господа торгаши! Вы меня узнаете?

Молчание.

– Вижу, что узнаете. Я многих из вас тоже знаю. Вот пришел послушать, что вас так беспокоит... даже собрание собрали.

Он говорил и приближался к столу, не вынимая руки из кармана. Сел на свободный стул.

– Ну? Продолжайте...

Несколько мгновений висела над столом напряженная тишина.

Василий стоял у двери, сжимая в кармане рукоятку револьвера.

– Вот метелошников нам не хватает, товарищ Чичканов, – процедил ехидный голосок.

У Чичканова вздрогнули желваки и замерли.

– Ходит слух, твой отец хорошо метлы вязал. Ты, случаем, не в него пошел? А то нам торговать нечем. – Это говорит уже другой человек, другим, более злым голосом.

Чичканов даже взглядом не повел в его сторону – словно окаменел.

Купцы осмелели:

– Чем будешь кормить горожан?

– Подохнете все!

– Властители.

Какой-то грузный купец потянулся было с кулаками.

– Хватит! – Чичканов тяжело ударил по столу и встал. – Теперь слушайте меня. Я шел сюда арестовать всех вас и отдать в ревтрибунал.

В наступившей тишине резко скрипнуло несколько стульев.

– Сидеть! Дом оцеплен чекистами, – предупредил Чичканов движение купцов. И усмехнулся, довольный. – Как видите, я кое-что умею вязать и кроме метел! Но я раздумал, – продолжал Чичканов, – в трибунале вас могут расстрелять, как заговорщиков против советской власти. – Он помедлил, оглядывая купцов. – А вы горите желанием помочь нам, чтобы горожане не подохли с голоду... Так вот... – Он тяжело опустил руку на стол. – С сего дня вы являетесь заложниками. Откроете добровольно свои тайные склады – помилуем, разрешим торговлю через кооперацию, не откроете – арестуем. Понятно?

Никто не ответил. Только злобно сопели.

– Василий, открой дверь!

Купцы зашевелились.

– Я согласен!

– Я тоже...

– Кто согласился, прошу предъявить документы для записи...

Радостное ощущение силы советской власти переполнило Василия. Он разжал затекшие на рукоятке нагана пальцы и толкнул плечом дверь.

Солнце еще с горы ног не спустило, а Ефим Олесин уже вышагивал по городской улице.

Одетый в новые холщовые штаны и рубаху, он выглядел молодцевато. Кажется, что и солнце-то сегодня раньше встает по такому случаю!

Хотел Ефим прямо на подводе подъехать к вокзалу, где теперь работает смазчиком Панька, да любопытство взяло верх. Клашу посмотреть захотелось. Теперь не обернешь дело – на сносях баба, глядишь, внука Ефиму принесет.