Рассказы и эссе - страница 11

Мы сели. Минаш ткнул пальцем в заметку на четвертой странице. Я стал читать.

Чайханщик хоть и называет меня Репиным, считает меня корреспондентом, причем московским, потому что Гвидо Джотович своим авторитетом именно это внушил людям, объясняя мое полугодичное отсутствие.

— Сигарет тебе не надо? Есть «Рица»? — окликнул он меня.

— Надо, — сказал я, не отрываясь от газеты. Прогрессивный английский писатель Грэм Грин давно хотел посетить нашу живописную автономную республику, но старику это удалось только вчера вечером, а наша корреспондентка Юлия взяла у него интервью: он в восторге, нет слов! Сухумские не кушают такую лесть; лучше бы Юлия так не писала!

Сигареты чайханщик принес мне самолично, а не прислал со старухой-помощницей. Уважает. Присел напротив меня:

не выдержал он.

— КурИться может гора Бештау, а сигарета хорошо кУрится! — занудил Минаш. Чайханщик немедленно отреагировал на критику:

— Это другое дело, — ответил я рассеянно и оглянулся по сторонам, но Грэма Грина не было видно. Никуда не денется: появится. В нашем городе все происходит на этом пятачке.

Я читал заметку, медленно потягивая чай. Грэм Грин в восторге от нашей природы, уверяет корреспондентка, она напоминает ему юг Франции, где он в последние годы жизни поселился. Видать, чтобы поближе было к мафии, которой он объявил войну, как писала в «Иностранной литературе» (а мне пересказал Минаш) дамочка, сопровождавшая писателя в качестве переводчицы. Кстати, что он тут мог увидеть, если прилетел ночью? Сегодня его везде повезут, если он дастся: тогда и может прийти в восторг от природы.

Чайхана о нем что-то слышала.

— А Грэм Грин ваш — хороший писатель или просто антифашист?

— Хороший.

— А почему он с нами дружит?

Я этого не знал, почему он с нами дружит.

— Американцев на дух не переносит, — пояснил всезнайка Минаш. Все понятно, покачала головами чайхана. Так что совершенно лишним прозвучал следующий вопрос:

— Нобелевскую премию имеет?

Но задал его как раз тот, кто на сухумской набережной слыл человеком, ничего не смыслящим в политике.

— Кто тебе даст Нобелевскую премию, если ты дружишь с Союзом, а американцев не кнокаешь! — вздохнули сухумские.

— У Грина был роман с женой родственника шведской королевы, и родственник королевы на почве ревности удушился в своем гараже выхлопами четырехдизельного автомобиля «вольво», — вновь заговорил Минаш. Беседуя с ним, надо опасаться выстроить предложение в вопросительном тоне, потому что тут же жди обстоятельного, академически точного объяснения.

Но романтические истории сухумским нравятся. Все начали его слушать. И вскоре поняли сухумские, что не видать Грэму Грину Нобелевской премии: только и остается ему с Союзом кентовать.

— Не говори лишнего, не то объявят тебя ценным мозгом и не выпустят, — напомнил я Минашу, указывая на «сотрудников».

— А ты почему не ходишь с гостем? — спросили меня.

— Боятся, что скажу лишнего.

— Понятно.

А Грэм Грин все не появлялся.

И тут мой мир нарушил дядя Феохарис. Он тоже появился в чайхане на балконе и сразу нацелился на меня взглядом. Пока он, прихрамывая, проходил между столами, мне оставалось, опустив голову, терпеть его взгляд, а сидел я как раз лицом ко входу. Но когда он встал у прилавка, я сам обернулся и стал на него пялиться.

Он положил было на прилавок топорик свой, имевшийся у него под мышкой слева, но тут же, как бы испугавшись, что кто-то его выхватит, поспешно перенес орудие труда под правую подмышку. Таким образом левая рука у него освободилась, что дало возможность дядюшке искать в левых карманах. Откуда ему то ли удалось, то ли пришлось извлечь массу трав и флакончиков. Но того, что искал, он не нашел. Продолжая свои усилия, дядя Феохарис сначала стал той же левой рукой рыскать в правых карманах. Рука-то у него достаточно длинная, но, как ни странно, неуклюжая. Не достигнув успеха, он потащил левую руку из правого кармана, а она в нем застряла. Край пиджака дяди Феохариса приподнялся, обнажая серую рубаху. Но вскоре он догадался перенести топор снова под левую подмышку. И был немедленно вознагражден: правой рукой искать в правом кармане оказалось несравненно удобней. И вот, не прошло и минуты, как старик обнаружил в глубине кармана искомую мелочь и успешно извлек ее из кармана. Пригоршня монет расположилась на широкой ладони моего дяди. Но ее было мало для оплаты чая.