Равенклифф - страница 14

Особняк Монморанси, импозантный во все времена, был обновлён, чтобы походить на Версаль во времена Людовика XVI. Вестибюль был переделан в английский парк с тенистыми беседками и фонтанами, и освещён плавающими лампами, и благоухал тысячами роз и орхидей. Лакеи в позолоченных ливреях и напудренных париках плавно двигались по отполированному полу с золотыми подносами с игристым шампанским и изысканными пирожными. Мои глаза всё ещё слепило от магниевых вспышек, и я как в тумане стала бродить по фальшивой оранжерее, направившись к бальному залу.

Девушки в своих широких пенистых юбках совершали пируэты, подобно стайкам тропических птичек, описывающим круги по мраморному небу; мужчины в тёмных бархатных костюмах и чёрных фраках могли быть их тёмными тенями. Я распознала Джорджиану в центре взаимосвязанных кругов в блестящем голубом платье, павлиньи перья трепетали в её прическе, пока она самодовольно красовалась в своей стае. Там были Альфреда Дрисколл и Уоллис Резерфорд — и даже скромные близняшки Йегер, Беатриса и Долорес, с сознанием долга следовали шагам вальса. Я подозревала, что некоторые девушки, которых я не узнала, были из развивающегося класса — новые птенцы. Казалось, они знали шаги вальса также хорошо, как и все остальные. Как я вообще могла подумать, что смогу войти в Блитвуд после всего, что со мной случилось? Мне хотелось развернуться и убежать прочь, но знакомый голос остановил меня.

— Ава! Какое великолепное платье! Это Пуаре^>9?

Я развернулась и обнаружила Хелен, свою соседку по комнате в Блитвуде, стоявшую в бледно-голубом одеянии, которое превращало её голубые глаза в лазурь, а светлые волосы в золото. В отличие от утрированных нарядов, которые были на Альфреде и Уоллис, это платье было простым и элегантным.

— Я должна была знать, что стиль времён Людовика XVI пойдёт тебе, — сказала я, обвив рукой тонкую талию Хелен и обняв её.

Под слоями кружева и шёлка она ощущалась ещё тоньше, чем была весной — и более хрупкой — но она обняла меня в ответ с той же силой и неукротимостью, что я помнила.

— Но как ты смогла облачиться в нечто такое прелестное?

— Ох, — ответила Хелен, закружив юбками, — я переговорила с Кэролайн Джейнвэй и она внесла несколько изменений. Ты бы видела красновато-коричневое уродство, что выбрала для меня Джорджиана. Красно-коричневое! С моим-то цветом! Это была умышленная попытка сорвать мои шансы на привлечение подходящего супруга.

— Твоя мама всё ещё настроена выдать тебя замуж? — спросила я.

— Это её "идея фикс", особенно со времени как папочка…

Она не смогла закончить свою фразу. Ей и не требовалось это. Я знала, что когда отец Хелен погиб на "Титанике", он оставил свои финансовые дела в руинах. Агнес и её друг-юрист Сэмюэл Гринфедер обрисовали план, согласно которому Хелен с её мамой смогли бы продолжить жить бережливо, но судя по качеству кружева на платье Хелен и драгоценностям в её волосах, не похоже, что они ему последовали.

— Мама видит богатого мужа как способ выхода из наших финансовых затруднений, но ты бы видела древних экземпляров, которых она предлагает, — Хелен щелчком открыла шёлковый веер и закатила глаза. — Они рыскают по дому, как содержатели похоронного бюро в ожидании, когда кто-то умрёт. Я бы лучше умерла, чем вышла замуж за одного из них. Или вышла за банковского служащего, такого, как мистер Эпплби у Дейзи.

— Дейзи писала тебе? — спросила я.

Я всё лето ничего не слышала от нашей третьей соседки по комнате.

Хелен пожала плечами.

— Только некий бред об участии в кампании по предоставлению женщинам права голоса в Канзасе. Видишь, Дейзи прекрасно обойдётся без денег, но не я. Бедность просто-напросто не подходит мне.

Я рассмеялась.

— Не думаю, что она кому-то к лицу, Хелен. Тебе бы посмотреть арендуемые квартиры, в которых я бываю, и выборы, на которые жизнь толкает девушек.

Я подумала о Рут, встречавшейся с загадочным незнакомцем под входом в Стиплчейз-парк. Думала ли она, что он подарит ей лучшую жизнь?

— Что, кстати, напомнило мне… есть проект, в котором мне бы хотелось получить твою помощь.

Я начала рассказывать ей, что пропала Рут Блюм, но вскоре я заметила, что она не слушала меня. Её взгляд был прикован к стеклянным дверям, ведущим в сад, где высокий мужчина в цилиндре, развязно прислонился к искусственной увитой розами беседке.