Разрушение храма - страница 8

Я смотрю из окна вниз, на площадь Пушек. Пальмы, лавры, оливки… Длинный ряд легковых машин. Гигантская реклама кока-колы напротив на стене. Рядом — афиша очередного американского боевика. Главный герой — сексуальный вампир, героиня — сексуальная вампирша. Господи, как мне надоели все эти сексопилы и сексуалки. С каким бы удовольствием посмотрел бы я сейчас фильм, скажем, о медвежонке Винни-Пухе и поросенке Пятачке. Так ведь негде. Не идут в Бейруте такие фильмы.

Вот остановился внизу под моими окнами шикарный девятиместный «линкольн» с хромированными дверцами. За рулем сидит какой-то благородный красавец (от «Режант-отеля» до парламента рукой подать, наш высокообразованный в ливанских делах руководитель группы в первый же день объяснил нам, что «Режант-отель» предназначается только для очень значительных лиц).

Красавец вылезает из машины. На голове у него ослепительно белоснежный бурнус. Сейчас он, очевидно, забросит в отель для значительных лиц свой баульчик из верблюжьей шерсти и отправится в миниатюрный, похожий на резную шкатулку ливанский парламент выражать вотум недоверия.

— Тэкс! Тэкс! — слышу я вдруг под окном высокий и гортанный голос красавца.

Вот, оказывается, в чем дело. Благородный красавец — всего-навсего водитель такси.

От удивления я даже высовываюсь в окно.

— Месье, тэкс? — мгновенно замечает меня красавец.

— Нон, нон, — качаю я головой.

Скорее надо сматываться из номера, а то сейчас прорвется через портье, объяснив, что месье с третьего этажа заказал ему тэкс. А уж прорвавшись, непременно слупит с меня калым, то есть бакшиш по-местному. И никакими силами его бесплатно из номера не выведешь, уж в этом будьте уверены.

Баста. Мусульманский район. (Я приехал сюда на автобусе, прыгнув на подножку прямо из дверей отеля для значительных лиц, а красавец таксист, уже карауливший меня около входа в гостиницу, увидев это, завизжал, замахал руками, заматерился по-своему и, сдернув бурнус, бросился было догонять автобус — шутка ли, верная добыча из рук уходила, но, вспомнив, очевидно, о своем такси, шикарном девятиместном «линкольне», остановился, погрозил мне кулаком и повернул обратно.)

Стены домов густо обклеены листовками. Или были недавно выборы в какой-нибудь муниципальный орган, или скоро будут. В Бейруте во всех выборах (все равно куда) участвует не меньше сотни политических партий (иногда одна партия объединяет всего-навсего несколько квартир или представляет просто-напросто одну семью). И у каждой партии своя программа, своя платформа — на гектографах печатаются предвыборные плакаты с портретами кандидатов и их политическими кредо и вывешиваются на стенах домов. Стен, естественно, не хватает. Тогда в ход идут деревья, но здесь почему-то уже больше висит плакатов, на которых портреты кандидатов просто нарисованы от руки.

Я иду по бесконечно длинной, лишенной растительности улице. Современные многоэтажные дома вдруг сменяются какими-то средневековыми глухими глинобитными стенами. Под ногами, словно осенние листья, шелестят предвыборные плакаты и лозунги. На земле их, пожалуй, еще больше, чем на стенах домов.

Зачем я приехал в эту чужую и, собственно говоря, совершенно ненужную мне страну? Как это получилось? И зачем я взял с собой жену? (Сколько людей, даже ее родители, говорили мне, чтобы я не брал ее с собой, а я никого не послушал.)

Пора разобраться во всем этом. Пора дать ответы на все эти вопросы хотя бы самому себе. Пора, пора… А то будет поздно. Слишком поздно.

Собственно говоря, сама идея такой «далекой» поездки существовала уже давно. Хотелось забраться как можно подальше от Москвы, посмотреть на жизнь совершенно незнакомых людей, на их уклад, нравы, обычаи. Посмотреть и написать обо всем этом. Может быть, даже книгу. Тем более что первая книга о Якутии только что вышла, быстро разошлась, в печати ее хвалили, и издательство, выпустившее ее, настойчиво предлагало договор на вторую книгу.

Но о чем должна быть эта вторая книга молодого журналиста, всего три года назад окончившего университет? Смутно, очень смутно рисовался замысел серии зарубежных очерков. Были честолюбивые планы — поехать работать собственным корреспондентом за границу.