Разрушенные - страница 35
— У меня есть запасная зубная щетка, так что я дам тебе ее. Что касается одежды, с чего ты взяла, что ты будешь что-то носить? Ты сказала, что даешь мне месяц. Я не сказал, где ты его проведешь.
Казалось, что мое сердце вырвалось из груди и раскололось на кусочки. Я хотела сжать ноги вместе от неприличного желания, которое он вызвал в моих венах. Но затем образы быть прикованной в камере пыток атаковали мой разум. Связывание, боль и подчинение. Я была лучше, чем это. Я не была подчиняющейся. Я была равной, и я не позволю кому-то надо мной издеваться.
Я хотела его. Но не отказывалась от своих прав, как человека.
— Просто, чтобы мы прояснили: я не соглашаюсь на какие-либо пытки или болевые игры. Я позволю тебе взять меня и позволю решать, что я буду носить, но не позволю тебе связывать меня или бить, — я часто дышала, захваченная смесью похоти и ужаса.
Фокс остановился. Развернувшись, он посмотрел, как будто я сказала что-то богохульственное.
— Даю тебе слово, я не буду использовать на тебе кнут или другое оснащение. Пока ты не изменишь свое мнение, — он задумался со странным выражением на лице. — Однако связывание должно быть рассмотрено.
— Что? Нет. Это не было согласовано...
— Согласовано или нет, ты дала мне слово. Сейчас ты обязана.
То, как он говорил, нашло отклик у его прошлых эмоций. Как если бы он испытывал это раньше. Соглашение есть соглашение. И в этом случае, оно нерушимое.
— Я обещаю, что не причиню боли. Хватит выводить меня из себя, сомневаясь во мне, — он прищурился, проникая глубоко взглядом в мои глаза, как будто мог разоблачить любую ложь, которую я когда-либо говорила. Я была в шоке от самой себя, когда сказала правду о своем ухе. Я никому не рассказывала. Такой человек, как Фокс, мог почувствовать запах выдумки, словно феромоны.
Ох, господи. Еще одна вещь, от которой я буду страдать — не находиться под защитой своей лжи. Я не смогу замаскировать свою печаль с помощью подделки, я не смогу соврать ему.
Звуки ударов плоти о плоть звенели в моих ушах, когда внизу закончился бой. Вспышка шума выдернула меня из маленького мира, в котором я находилась с Фоксом, и напомнила мне, что он владеет местом борьбы и поощряет кровопролитие. Если он любит причинять боль другим, как я могу верить, что он не причинит боль мне?
Сожаление и беспокойство копошились в моей голове, как сердитые шершни. Из этой сделки не было никакого выхода, как и единого шанса, что я могу не попасться в его капкан.
Фокс продолжал внимательно следить за мной, подойдя к стене справа от себя. Он элегантно шагнул сквозь тени, как будто был тенью самого себя. Вбив код в клавиатуре замка, он распахнул дверь, которую я не видела, замаскированную черным оформлением. Склонив подбородок, он сказал:
— Мы прояснили это, не так ли?
Лестница была открыта и манила. Я могла бы сбежать и забыть то, что случилось сегодня. Но я никогда не получу подобного предложения еще раз. Я удивлялась, насколько живой он мог сделать меня, насколько сильной он заставил меня стать.
Это был моим единственным шансом помочь Кларе, если я не хотела ограбить банк или сотворить еще что-то безрассудное.
Стиснув зубы, я проследовала в его кабинет. Фокс не двигался, и тепло его тела спалило в пепел всю мою сдержанность. Мою кожу покалывало, когда увеличился медленный вихрь притяжения. Мой сосок покалывало, вспоминая его прикосновения.
Это было очень давно.
Прошло достаточно времени с тех пор, как меня касались и нежно любили. Я тряхнула головой. Я окружила себя ложью, я никогда не была нежно любимой или обожаемой. Я была использована и выброшена. Я была предметом вожделения на очень короткое время, только для того, чтобы выучить ценный урок: ничего не было священным, и меньше всего, моя девственность.
Фокс закрыл за собой дверь и подошел ко мне. Я сжала колени вместе, чтобы не было соблазна отойти. Это было бы слабостью, а я не была слабой. Это также останавливало меня сделать что-то опасное, как потребовать его касаться меня снова.
Он двигался, как хозяин, мужчина, который знал, как бороться и не боялся заставлять других выполнять его приказы.