Разрывая стены - страница 6

Поэтому, когда в городе стал собираться небольшой караван, Бэй сделал все, чтобы пристроиться к нему носильщиком. С помощью жестов и простых слов ему удалось наняться в сопровождение к одному из купцов с площади.

Через несколько недель после того, как Кобейн очнулся в новом мире, он покидал город со странным названием Ветка вместе с торговцами, направлявшимися в столицу Закатного королевства. Королевств было два. В Красной Долине, как назывался жаркий мир, о котором детективу Ван Дорну предстояло еще очень много узнать. И найти в нем свою Тайну.

Но он был уверен в успехе!

Бэй уже успел сделать карьеру на рыночной площади!

Из города его провожала стайка мальчишек — не с камнями в руках, а со свистульками у рта. Для Кобейна звучала мелодия Джингел Бэл, которую он оставил о себе на память. Булочница Марта завернула ему в чистое полотенце две буханки хлеба, Гана — жена мясника — дала палку сушеной колбасы и головку сыра. Оружейник Шенк наточил до блеска нож, который Бэй купил на почти все свои сбережения.

Поцелованный Тенью промычал в сторону провожавших его людей слова благодарности, сказал что-то невпопад мальчишкам, вызвав приступ радостного смеха, и с приподнятым настроением отправился в путь.

Куда бы ни шел караван, Кобейн двигался в правильном направлении.

— Ты уверен, Ларс?

Ана задавала этот вопрос уже третий раз.

Сначала вечером — после трогательного предложения, когда Наследник проводил ее до спальни и осторожно коснулся губами губ.

Потом за завтраком, пока весь стол утопал в букетах мелких, похожих на незабудки, цветов.

И вот теперь, прощаясь, пока Наследник спешил во дворец на встречу с отцом и Советом.

— Конечно, уверен, — снова ответил Ларс.

— Я не самый сильный партнер для Аль Ташида, — снова произнесла Ана.

— У нас есть Око. Я уверен, что все получится. Твой дар станет стабильнее. Им просто нужно заниматься.

— Король и Совет будут против.

— Будут, — согласился Ларс, — поэтому нам нужны союзники.

— Кто?

— Моя мать. Мы встретимся с ней уже завтра.

Наследник на секунду притянул к себе Ану и, шумно вдыхая аромат ее волос, позволил себе улыбнуться.

— Как же я соскучился, — прошептал он и быстро вышел из комнаты.

— Пойдешь рисовать? — из-за двери, за которой исчез Ларс, выглянула Гая.

Ана покачала головой.

— Давай до начала жары просто погуляем по саду.

Девушки оставались в тени беседок и переплетенных растениями арок. И задержались в переходе — пещере за римским фонтаном, который еще работал, но деревянные листы, чтобы закрыть его на несколько долгих месяцев, уже лежали неподалеку, приготовленные садовниками.

— Жарко, — жаловалась Гая. — Еще не полдень, а уже невозможно дышать. Только здесь и хочется находиться.

Сквозь брызги Ана смотрела на безбрежную равнину, быстро терявшую вспыхнувшие после сезона дождей краски.

— Как ты смогла смириться с тем, что его не стало? — спросила она подругу.

Гая ответила не сразу. Походила немного перед Аной.

— Сначала мне казалось, что я никогда не смогу больше радоваться. Жить — да, пожалуйста. Велика задача, в таких-то королевских условиях, но вот радоваться — настолько, чтобы улыбаться или петь, думала, не сумею. — Гая села на влажный каменный бордюр перед Аной. — Но люди не просто так говорят, что время лечит. Лечит оно. Ты только воспоминания подальше от сердца держи, дай ему сначала зажить. А потом все само собой наладится да сложится.

Ана упрямо покачала головой, не отрывая взгляда то ли от равнины, то ли от брызг.

— Я уже все решила. Хватит бегать от Судьбы. Если Ларс уверен в своем выборе, почему я должна сомневаться? Так что быть тебе служанкой невесты Наследника.

— Ох ты, — выдохнула Гая, и если бы уже не сидела, то наверное свалилась бы на землю, — вот Фин из прачечной позлорадствует.

Ана усмехнулась.

— Раньше ты говорила, что она удавится от зависти.

— Раньше я наивная была. Кто же меня в прислугу принцессы возьмет?

— Нам обеим придется многому научиться.

И глядя на осторожную радость на лице подруги, Ана решила послушаться ее совета. Никаких воспоминаний — останавливать, прогонять, как только будут появляться. До тех пор, пока не привыкнет жить с разбитым сердцем или вовсе без него — иногда ей казалось, что его выдрали из груди вместе с окровавленной кожаной курткой.