Разведка особого назначения. История оперативного разведывательного центра английского адмиралтейства 1939-1945 - страница 9

В заключение можно сказать, что при всех отмеченных недостатках книга П. Бизли несомненно заслуживает внимания и будет с интересом встречена советскими читателями.

Контр-адмирал, доцент,

канд. военно-морских наук

Б. Д. ЯШИН

Спустя 20 лет после окончания второй мировой войны гросс-адмирала Карла Деница спросили, «чувствовал ли он во время битвы за Атлантику, что ему противостоял единый разум командования, читавший его мысли». «Нет, — ответил он, — пока Хортон не возглавил в ноябре 1942 г. в Ливерпуле руководство противолодочной войной, ничего такого я не замечал».

Эта похвала в адрес адмирала сэра Макса Хортона была вполне заслуженной, но в приведенном ответе Деница обнаруживается его простительное неведение о существовании отдела, входившего в управление английской военно-морской разведки, который практически являлся центральной нервной системой не только в борьбе с подводными лодками, но и во всей морской войне с Германией. Таким подразделением, малочисленным, не полностью укомплектованным, работавшим с непосильной нагрузкой, был Оперативный разведывательный центр Адмиралтейства (ОРЦ).

О нем лестно отзывались многие: и адмиралы времен войны, и историки флота, такие, как Эндрью Каннингхэм и кептен ВМС Роскилл. Однако деятельность ОРЦ была так засекречена, что первые папки тщательно отобранных досье попали в государственный архив только в конце 1975 г. Поэтому ранее не было возможности написать подробный, основанный на фактах рассказ о задачах центра и его достижениях. В предлагаемой книге делается попытка восполнить этот пробел.

Если считать вторую мировую войну во многом всего лишь продолжением первой, то нетрудно прийти к заключению, что появление ОРЦ восходит именно к тому давнему военному конфликту. Своим возникновением этот центр обязан адмиралу сэру Уильяму Джеймсу. В 1917 г. он возглавлял знаменитую предшественницу ОРЦ — Комнату 40, а в 1936 г. занимал пост заместителя начальника штаба ВМС. Между двумя упомянутыми ведомствами большая разница, но, поскольку центру в значительной мере пошли на пользу опыт и ошибки его родоначальницы, стоит попытаться дать оценку сильным и слабым сторонам Комнаты 40.

Названная по номеру помещения в старом здании Адмиралтейства, где она тогда находилась, Комната 40 большую часть периода своего существования, по сути дела, представляла собой бюро по анализу и дешифровке криптограмм. Благодаря бесценному дару нашего русского союзника — своду сигналов германского военно-морского флота, обнаруженному на затонувшем в Балтийском море немецком крейсере «Магдебург», отдел, состоявший из горстки сотрудников, к концу 1914 г. начал раскрывать целую серию вражеских кодов и шифров. Не являясь до 1917 г. составной частью управления военно-морской разведки, этот отдел, тем не менее, сделал возможным появление легендарной личности — адмирала сэра Реджинальда Холла, быть может, наиболее известного начальника разведки во всей ее истории. Операцию с пресловутой телеграммой Циммермана, повлекшей вступление в войну Соединенных Штатов в апреле 1917 г., провел он, а не Форин офис [6]. И все же, хотя в Комнате 40 расшифровали множество дипломатических донесений вражеских и нейтральных государств, ее первейшей обязанностью было служить, конечно же, военно-морскому флоту. Поэтому нас интересует именно данная сторона дела.

Вся деятельность, протекавшая в Комнате 40, держалась в такой тайне, что лишь очень немногие офицеры в Адмиралтействе и на кораблях английского военно-морского флота знали о ней. Благодаря умению читать радиодонесения немецких ВМС в Комнате 40 знали больше об операциях и намерениях флота адмирала Шеера, чем в любом другом подразделении королевских ВМС. Но сотрудникам Комнаты 40 не разрешалось входить в прямые контакты с адмиралом Джеллико [7] и соединениями кораблей британского флота. Им дозволялось, в сущности, одно: направлять кому-либо из небольшого числа знавших о существовании Комнаты 40 офицеров оперативного управления штаба ВМС переводы расшифрованных в ней текстов немецких радиограмм. И хотя в Комнате 40 знали сущность и источники этих сообщений, оценку каждого такого донесения, попадавшего к выделенным для этого офицерам оперативной службы, производили именно они, решая, что из этой информации препровождать адмиралу Джеллико. Практически эти офицеры не обладали разведывательной подготовкой и не являлись специалистами по имперскому флоту Германии. Поэтому не удивительно, что, когда создавались ситуации, близкие к решающим сражениям, они оказывались не в состоянии грамотно использовать попадавшую к ним в руки бесценную информацию.