Развиртуализация. Часть первая - страница 33

– Я сто раз мысленно нас похоронила. Бляяять. – снова взвизгнула Кох. - И надпись «лошары» на памятнике написала. Почему не сказал о зажигалке, поросёнок? – чуть веселее поинтересовалась Кох.

– Сам не помню, – пробормотал Гриша, всё еще не выведя прямую от зажигалки к спасению. – Покурил. Пачку выбросил. Зажигалку видимо рефлекторно в карман упрятал.

– Покурил он. Педик рефлекторный, – хмыкнула Кох. – Леший тебе точно какую–то даун–шишку в Ротманс подмешал. Лезь наверх! – скомандовала Наталия. – Нет, погоди, – остановила Гришу – он уже начал беспокойно оглядываться, раздумывая, как забраться к потолку. – Сначала серьезно поговорим. Долго и вдумчиво. Чтобы ты на всю оставшуюся жизнь впитал и выполнил трудные, но единственно верные правила, которые помогут нам выжить.

Технический дефолт «золотой» десятки валют

– Надо решить. Или откинуться сейчас – сытыми, относительно чистыми, в незасранном помещении, – глаза Кох зафиксировали взгляд Кутялкина.– Обещаю, мы сдохнем быстро, легко и технологично. Я умею умирать. Неоднократно это делала. Я профи. - Грише казалось – она складывает слова прямо ему в голову. - Либо мы примем решение выжить. Грызть эти грёбанные камни. Держаться друг за друга. Сожрать того, кому выпадет жребий, но выжить. Выть от ужаса, но жевать.

Наталия постучала зубами как развеселый череп из мультика, бодро клацающий челюстями.

– Поначалу боишься умереть, потом боишься не умереть[54]. Решение выживать – самое смелое из человеческих решений. Нет такой мерзости, которую нельзя сделать, карабкаясь и цепляясь. Иногда, кажется лучше мучительно сдохнуть. Несмотря на твою зажигалку, я голосую за смерть. Ты можешь принять другое решение – я готова согласиться с ним. Твоё слово, склеротик?

– Я не могу умереть. Гонорар за Бодлианскую операцию не сделает мою семью счастливой.

– Ты персонально будешь нести персональные свет и радость?

– Я и никто другой.

– Тоисть, золотце, ты за то, чтобы выкарабкиваться?

– Да.

– Подумай!

– Да!

– Хреново. Но я присоединяюсь к большей весовой категории. Итак, почти единогласно мы приняли решение продлить наши муки. Еще раз учти, схватка за жизнь – неприятная, кошмарная, тяжелая работа. Здесь должен быть продуман каждый шаг, каждое движение, все варианты и возможности. Взвешено и распределено. Ничего лишнего.

– Я понял, Мальвина. Я готов, - подвижное лицо Кох скривилось.

– У тебя хлопчатобумажные трусы?

– Чего?

– Что слышал, глухарёк! Лишние слова сушат глотку. Попробуй не усердствовать в болтовне.

– Я не знаю, какие у меня трусы. Я знаю, что за следующего глухарька или другого похожего дяденьку, без жребия сверну тебе шею.

– Раздевайся-раздевайся, мой робкий деспот, – посмеялась над угрозой Кох.

Гриша не стал сушить глотку и послушно стянул брюки.

– Великолепные трусы, – поздравила Наталия его полосатые семейники. – Снимай!

И сама в несколько точных движений выскользнула из спортивного костюма. Под ним оказались лифчик и трусики телесного цвета.

Гриша, пошатываясь, стягивал семейники, не отрывая глаз от тела Мальвины. Она сбросила с себя всё кроме носков. Лобок оказался чистым и гладким как попка младенца.

«Лазерная эпиляция, – решил Гриша, – Наверное, даже щетинка не отрастает».

Член предательски дернулся из–за внезапного прилива крови.

– Теперь попробуй взобраться по полкам наверх. Я буду держать стеллаж, – «Ага и смотреть на мою волосатую задницу. Вот они издержки бескомпромиссного выживания», – с грустью подумал Кутялкин и забрался на стул, потом спохватился, слез, натянул брюки. «Нужны ведь только трусы».

Он начал восхождение с третьей полки.

– Старайся не раскачивать, – скомандовала Наталия. Когда он вступил на четвертый уровень, шаткий стеллаж предательски накренился. – Потом их обязательно положим плашмя друг на друга.

А пока Кутялкин, кряхтя и соскальзывая, заползал наверх, искренне радуясь тому, что имеет пристойный ракурс снизу.

– Теперь, Гриня, наступил момент истины, – Наталия встала на стул (она в отличие от Кутялкина не торопилась одеваться), подала ему зажигалку и несколько страниц из старинного фолианта. – Махмуд, зажигай. Заклинаю, не трать газ понапрасну, стукай колесиком, поджигай бумажку и сразу к спринклеру[55]. Смотри не сожги его!