Развиртуализация. Часть первая - страница 34

Закрытие рынка Форекс

Следующие два часа обратились праздником. С души свалилась пудовая тяжесть.

Страницы из книги не успели прогореть, исторгая древний, едкий дым, как спринклер прыснул десятком тоненьких острых струек воды. Гриша действовал с обезьяньей ловкостью. Крайне ограниченный в движениях, притертый к потолку, тем не менее, он не упустил ни капельки. Прислонил пригоршню с бельем к дымоуловителю, надежно прикрыв его со всех сторон, замер не дыша. Теперь в нем двигалась только кровь и мысли «господи–господи–господи, неужели!».

Воды хватило ровно на столько, чтобы белье набухло. С величайшей осторожностью он свесил вытянутые руки. Запрокинув лицо, Наталия уже тянулась к ним. Ковш дотронулся до ее губ. Девушка коснулась языком подушечек пальцев Гриши, и капельки потекли в неё.

Кутялкин не смотрел на её грудь, на жилку на шее. Только на воду.

Наталия встала на цыпочки, дотянулась до своих трусов и, пожевывая их, постепенно втянула в рот. Потом быстро выхватила трусики изо рта, лишь на секунду отстыковавшись от протянутых к ней ладоней. Принялась за лифчик.

У Кутялкина от такой позы затекли конечности, заломило в затылке. Когда Кох начала высасывать воду из второй чашечки, Гриша начал отводить руки, но Наталия придержала их – она была в более устойчивом положении.

– Попьешь из своих трусов, извращенец, – прошамкала она. – Я – девушка. Мне нужно больше воды. Я больше плачу.

Грише показалась, что в ее голосе проклюнулась снисходительность, даже нежность. Наконец, он смог обратно занести ковш со своими семейниками, наполз на локти грудью, уткнулся в мокрые трусы лицом. От удовольствия по его телу прошла судорга.

Потом они долго дурачились, вспоминая этот первый неловкий забор воды. Наталия любила повторять, шепелявя: «фофьёшь иф фаих фуфов, ифафенеш».

Веселые, размякшие они сидели у разных стен, друг против друга (черное надгробие двери справа на равном отдалении от самоубийц) и строили радужные план:

– Эдак, мы и помыться сможем.

– Наберем побольше воды – затопим вентиляционную шахту.

– Будем прорубаться через потолок. Если тролли сделали подводку, значит толщина слоя там небольшая.

– Непременно надо всё перерыть. Найдем какой–нибудь пакетик или емкость, и тогда…

И снова «фофьёшь иф фаих фуфов, ифафенеш».

Кох расцветала на глазах. Искренне смеялась, не колола оскорблениями, тараторила какую–то ерунду, неожиданно обернувшись веселой, интересной девушкой, не задумывающейся о скоротечности жизни. Отсрочка смерти вернула ей легкомысленный мультипликационный облик.

Гриша относился к этим метаморфозам с осторожностью – он помнил, с какой быстротой она разворачивает фронт своих риторических атак.

Когда в Москве было пять утра, Наталия предложила:

– Давай немного поспим. Не надо сбиваться с режима. Вдруг за нами придут днём, и мы не сможем этим волам хвост накрутить.

Как–то само собой получилось, что целесообразно готовить общую постель. И теплее, и бумаги требуется меньше.

Прекращение электронных операций

Наталия ловко изогнула Кутялкина буквой S, притерлась в изгибы, перекинула руку Гриши через талию, устраиваясь удобнее, тыкнула попой ему в живот. Кутялкин не удержался, погладил её по бедру. Кох замерла, но промолчала и не отстранилась. Гриша стал действовать смелее. Когда его рука поднырнула под резинку спортивных штанов, Наталия вскочила как ужаленная, метнулась к выключателю. Кутялкин зажмурился от вспыхнувшего света. Девушка встала на колени перед импровизированным ложем и наклонилась к лицу сокамерника, словно желая поцеловать:

– Ты точно готов тратить силы на это? – спросила она. Ее волосы образовали шатер, в котором в невесомости плавали их лица. Никогда она не была так близко.

– Да.

Хотела сказать что–то еще. Передумала. Не отрываясь от его глаз, расстегнула молнию на кофте, надетой на голое тело, положила ладони на груди, помассировала, потёрла набухшие соски.

Кровь Гриши с бешеной скоростью понеслась по телу. Хотел вскочить, содрать с Наташи всё, что преграждало. Она опередила – раздевалась девушка быстрее любого солдата.

Только потом Наталия оторвала взгляд, развернулась спиной, перекинула через него одну ногу, постояла над Гришей, давая возможность оценить.