Развитие системы принципата при императоре Тиберии (14–37 гг. н. э.) - страница 18

оставить данный вопрос совсем без внимания не представляется возможным.

Выход в свет книги Г. Р. Зиверса "Тацит и Тиберий"[120] открыл новый этап в изучении творчества Тацита, ознаменовавшийся переходом от истолкования трудов великого римского историка к их всестороннему исследованию. Г. С. Кнабе несомненно прав, когда указывает, что именно с Г. Р. Зиверса начинается академическое изучение жизни и творчества Корнелия Тацита.[121] Монография Г. Р. Зиверса породила целый ряд работ, в которых развивались её основные положения, и использовались методы исследования, впервые применённые немецким учёным.[122]

Общий ход рассуждений Г. Р. Зиверса таков. Римская империя была несомненным шагом вперёд в сравнении с господством республиканской олигархии с характерной для неё безответственной политикой, борьбой аристократических кланов за власть, хищнической эксплуатацией провинций. В этих условиях установление режима принципата было величайшим благом для римлян, не говоря уже о покоренных ими народах. Таким образом, созидатели империи, Цезари, действовали в интересах исторического прогресса, а, следовательно, все обвинения их в жестокости, терроре и аморализме не что иное, как клеветнические измышления оппозиционеров из аристократического лагеря.[123]

Корнелий Тацит рассматривается Г. Р. Зиверсом как виднейший идеолог этой аристократической оппозиции принципату, а образ Тиберия в "Анналах", по мнению немецкого учёного, основан на преднамеренном искажении исторической действительности. Восстановить истинную картину можно лишь в том случае, если рассмотреть приводимые историком факты вне их тенденциозного освещения. Чтобы согласовать полученные из источников свидетельства государственной мудрости и величия души Тиберия с мнением своего круга, Тацит вопреки очевидности изобразил императора злобным лицемером.[124]

Г. Р. Зиверс расходится с Тацитом в интерпретации целого ряда частных фактов, иначе, нежели римский историк, объясняя, например, поведение Тиберия во время похорон Германика в 20 г.[125] Как вполне оправданные расценивает немецкий исследователь суровые меры, применявшиеся императором против представителей аристократической оппозиции.[126]

Можно сказать, что в основе всех построений Г. Р. Зиверса лежит характерное для европейских историков середины — второй половины XIX столетия преклонение перед историческим прогрессом и его плодами. Принципат в условиях Древнего Рима рубежа старой и новой эры был прогрессивным явлением, а потому Тацит, усматривающий в нём отрицательные стороны, аттестуется Г. Р. Зиверсом и его последователями как реакционно-мыслящий и предельно тенденциозный историк.

Выше мы уже имели случай упомянуть о критическом отношении к Тациту Т. Моммзена. Великий соотечественник Г. Р. Зиверса в целом разделял его негативное отношение к Тациту как к историку,[127] хотя отдельные высказывания, которые можно обнаружить в его статье "Корнелий Тацит и Клувий Руф",[128] позволяют предположить, что понимание сложности и внутренней противоречивости политических взглядов римского историка было не чуждо Т. Моммзену. Однако предложенное им объяснение этих противоречий не оставляет сомнений в том, что немецкий учёный не вышел за рамки концепции творчества Тацита, сложившейся в рамках немецкой историографии второй половины XIX века. Отмеченное им стремление Тацита дистанцироваться и от клевретов императора, и от оппозиционеров является для Т. Моммзена не свидетельством стремления римского историка к объективности, но доказательством его беспринципности и оппортунизма, готовности пресмыкаться перед власть имущими, лишь бы удержаться на плаву.[129]

О широком распространении взглядов Г. Р. Зиверса, Т. Моммзена и их последователей во второй половине XIX в. свидетельствуют изданные в это время общие работы по истории Римской империи, в которых их выводы цитируются как нечто очевидное и бесспорное.[130] С определёнными коррективами их принимают и многие исследователи следующего поколения.