Реки Аида - страница 46

Шестой час утра, который в течение года было временем первого крепкого сна, теперь стал для Попельского часом его ежедневного пробуждения. Расстроенный этим организм, привыкший к ночному бодрствованию, протестовал отказом от сна. Комиссар, жестоко страдающий от бессонницы, боязливо сторонящийся деревьев, чьи ветки могли бы рассеять солнечный свет, с красными опухшими веками, прикрытыми черными очками, стал раздражительным по все равно какому поводу. Свои обязанности в течение первых дней выполнял неохотно, механически и без участия.

Сегодня, однако, произошла в нем какая-то перемена. Он быстро допросил несколько картежников из кофейни «Мираж» на Рейтана, которых поймали во время ночной облавы. Потом составил протокол осмотра, то есть колоды карт с насечками и незаконно принадлежащими револьверами — чтобы эффективно пресекать попытки возвращения со стороны обманутых фраеров. Прочитал все это, подписал и быстро отправился — как это официально сообщил Штабе — на поиски своих информаторов, которые могли бы помочь в этом свежем деле. Если бы начельник следил за ним, он усомнился бы в здравомыслии его шпиков, потому что комиссар трамваем номер 4 поехал прямо в больницу для душевнобольных — в пресловутое кульпарковское заведение.

Сыплющий густо в этот день дождь со снегом с утра покрывал город мрачным сумраком. Попельский вышел из трамвая на улице 29 Ноября, с облегчением снял темные очки, поднял воротник плаща, надвинул шляпу глубоко на лоб и двинулся по грязной и слякотной Гроховской улице в сторону железнодорожного вокзала Кульпарков. Когда дотуда добрался, перешел через пути и направился на задний двор больницы для душевнобольных, — название которой «Кульпарков» во фразеологии польского языка юго-востока отвечало «Tworkom» в его мазовецком варианте.

Он вошел в мрачную аллею голых почти каштанов и через некоторое время оказался на задах главного здания. Кроме него, заведение включало в себя несколько небольших зданий, разбросанных на плане эллипса справа от Попельского. Кроме того заведению принадлежало несколько одноэтажных и двухэтажных павильонов. Все это создавало совокупность красивую, гармоничную и романтическую, что случайный и не знающий Львова прохожий мог бы подумать, что оказался вот в каком-то презентабельном районе города.

Попельский, руководствуясь каким-то патологическим любопытством, вошел сзади во внутренний двор главного здания. Решетки на окнах были увешаны полотенцами, носками и нижним бельем. На дворе на порывистом ветру шуршали газеты. Крики безумных поднимались к небу. Это место явно показывало тюремное происхождение психиатрических учреждений.

Он вышел оттуда через некоторое время, обошел здание и оказался перед главным входом, увенчанный величественной часовней. Вошел в здание, показал консьержу свое новое полицейское удостоверение и потребовал свидания с доктором Густавом Левицким. Полный достоинства сотрудник больницы без спешки куда-то позвонил, после чего торжественным голосом попросил подождать.

Комиссар сделал, что ему приказали. Острое нетерпение и раздражение после очередной бессонной ночи он старался компенсировать различными автоматическими движениями. Высматривая известного психиатра, которым когда-то много лет назад восхищался как судебным экспертом, он прогуливался между колоннами, входил временами в красочный свет витража над лестницей и не известно сколько раз стучал наконечником зонта по дате «1914», выбитой на кафеле. Через некоторое время все расплылось и приняло форму цветового пятна.

Это был знак, что Попельский полностью сконцентрировался на своих мрачных мыслях. Он понял, что каждый его шаг в этом частном расследовании может застревать среди различных препятствий. Обязанности серых полицейских будней и пронзительный страх за Риту мешались у него под ногами, его бессонница волнует ему мысли, а его скрытная миссия — при возможном ее преждевременном раскрытии может вызвать серьезные профессиональные последствия.

Эти заботы прервал его смотритель, который приказал ему идти в кабинет пана доктора Левицкого, находящийся в здании соседствующей с больницей водонапорной башни. Через некоторое время Попельский уже был там, нажимал на кнопку звонка на дверях, ведущих в отделение, и — не в силах ждать привратника — ходил нервно по лестнице.