Ренегат - страница 26

В школе я не умышленно избегала встречи с Люком. Просто кроме осуждающих и косых взглядов проходящих мимо ребят ничего и никого не замечала. А они смотрели на меня, как на неизлечимо больную, распространяющую смертельную болезнь, и которою необходимо срочно изолировать. Может я, и правда так выглядела?

В один из серых дней, когда мне все было в тяжесть, особенно выяснительные разговоры, мы — я и Люк — встретились. После занятий он терпеливо поджидал меня во дворе под могучим раскидистым деревом, росшим там не один десяток лет, и служившим местом, где мы встречались после занятий. Выйдя из облупившегося здания, я остановилась, чтобы посмотреть на затянутое грозовыми тучами небо, — маленькими прозрачными бусинками накрапывал дождь. Я накинула капюшон и, как сомнамбула, побрела домой. Люк громко позвал меня, но я не остановилась, не придав его просьбе остановиться большого значения. Тогда он подбежал и крепко схватил меня за руку, и я не смогла высвободиться.

— Харпер, постой. Мне так жаль, что все так произошло. — сказал он.

— Ты ничего не понимаешь. Отпусти! — рявкнула я в ответ. — Мне нужно идти.

— Поговори со мной, пожалуйста.

Большую часть свободного времени, остававшегося после учебы и выполнения работ по дому, я бездумно тратила на Люка. С отцом в последние дни практически не виделась, обходясь лишь коротким времяпровождением с ним на площади и обменом несколькими приветственными фразами дома. Я ругала себя за это. Мне нужно было уделять папе больше времени, расспрашивая, хорошо ли у него идут дела, что происходит у него на работе, почему он часто грустит. Но кроме Люка тогда меня ничто не волновало, единственное, в чем я нуждалась: чтобы мой возлюбленный друг был рядом, и никого больше мне не требовалось. Испытывая ни с чем не сравненную боль и бездонную пустоту, я корила себя за то, что полностью посвятила себя любимому. И потребовав внимания, он разозлил меня еще больше. Я снова одернула руку, и, не сдерживая раздосадованных чувств, крикнула:

— Отпусти, ты мне жизнь испортил!

Уставшее лицо Люка исказилось. Я поняла: ему больно и обидно. Я по-прежнему самоотверженно любила его, но не извинилась. И, стремглав умчавшись домой, целый вечер безутешно рыдала в подушку. Она так пропиталась слезами, что ее можно было выкручивать.

На следующий день все было по-другому. Казалось бы, неисчерпаемая усталость иссякла, появились необычайная бодрость и неотъемлемое всепоглощающее желание немедленно поговорить с Люком. Я искала его, чтобы перепросить. Но, увидев меня, он показательно отвернулся. Естественно Люк понимал, что я намеренно соврала, но он оказался слишком гордым, и решил меня наказать. Мы почти год не разговаривали.

Полные тоски мысли расплываются. Появляется странное чувство, будто я парю над пропастью, и я быстротечно проваливаюсь в беспокойный сон. Но засыпаю, как мне кажется, всего на несколько коротких минут. Меня будит мужской, прорезающийся сквозь дурное сновидение, голос:

— Просыпайся!

В лицо светит мощный ручной фонарь — от яркого света болят глаза.

Я настораживаюсь. Что происходит? Почему все недовольно стонут и, насупившись, как малые дети, суетятся? Убирая упавшие на лицо волосы, сажусь. Ребята из Семьи в спешке одеваются. Фонарь поворачивают и среди быстро двигающихся теней, я распознаю сонную Еву: она надевает пиджак.

Спускаю ноги на холодный пол. И нахожу под кроватью ботинки.

— Рад сообщить, — слышу язвительный голос Фрэнка (кажется, он улыбается), — сейчас вас ждет второе испытание. Вы выложитесь по-полной, или… умрете. Строгое наказание, правда? Удачи. — завершает он, приказывая следовать за ним.

— Что еще за испытание? — ошарашено осведомляется кто-то.

— А какое первое? — звучит еще один вопрос.

— Куда мы идем?

Возле кровати наощупь нахожу пиджак. Встряхиваю его и надеваю. Приглаживая волосы, чтобы они не походили на недостроенное воронье гнездо, догоняю группу.

— Что происходит? — спрашивает Ева, когда мы идем по темному коридору.

— Не знаю. — отвечаю я еще сонным голосом.

— Мне это совсем не нравится.

Сначала мы идем из спальни в безлюдную, спящую Нору, затем сворачиваем к лифту. Первой, не без сопротивления, уезжает Ева. Через секунд тридцать лифт снова открывается и забирает Два.