Ренегат - страница 5

— Может, — произносит он неуверенно, — пойдем ненадолго за Дугу? В последний раз вдохнем немного свободы.

— Прости, не могу. Я не нарушаю правил. — Я сдерживаю глуповатую ребяческую усмешку. — Кто знает, чем это обернется.

— А я слышал: ты когда-то нарушала. Я чувствую, в этот раз нам крупно подфартит.

— Нам два года не везло, — саркастично заявляю я с вздохом, — а в этот повезет, да?

— Ага. — кивает он.

Подойдя к призадумавшемуся Лиаму, смотрю себе под ноги: цементная крошка осыпается из оборванных краев. Когда я приходила домой, мама, посмотрев на мои пыльные волосы, с пугающей точностью определяла, где я находилась.

— В последний раз. — повторяет Лиам.

Мы спускаемся по крутому обвалу. В самом низу, из-под огромного камня, Лиам вынимает кусок толстой мешковатой ткани, в которую мы заворачиваем отцовское ружье, десяток патронов и охотничий нож. Из-за многочисленных ловушек за Дугой зверей почти нет, но с пустыми руками на ту сторону лучше не соваться. Мало ли что. Быстрым шагом мы направляемся к тайному отверстию в Дуге и пролазим на другую сторону.

Легонько ступаю по пышному ковру изумрудно-зеленой росистой травы, а, остановившись, на резкий клекот пролетающей в выси стаи, поднимаю голову. Каждый раз, смотря на парящих в небе птиц, непроизвольно им завидую: я тоже могла бы быть такой свободной.

Старую винтовку отдаю Лиаму, а себе беру обоюдоострый нож.

Не оглядываясь, мчусь к продолговатому гладкому озеру, за которым молчаливой панорамой стоит бескрайняя лесная чащоба. Лиам остается далеко позади. Он быстрый, но я намного быстрее. Близлежащая к Дуге территория и озеро тоже попадают под острое наблюдение внимательных скрытых камер, но, что удивительно, за три года нас еще ни разу не задержали.

В лес ходить не запрещено, только немногие знают, как сюда попасть. А вот за Дугу — путь заказан. Поймали бы нас, когда мы пробираемся через дыру или, когда возвращаемся на территорию государства, — нас бы без неуместных разбирательств расстреляли на месте. Но, к счастью, о дыре знает только Лиам, я и Люк — он мне ее показал.

Пристроившись у корнистого подножия могучего раскидистого дерева, безмолвно жду неповоротного Лиама.

Мне нравится здешний, наполненный пряным запахом хвои, воздух. Сомкнутые развесистые кроны разнолистных деревьев хаотичным сплетением закрывают небо, из-за легкого ветерка трепещут листья и взахлеб разнообразными голосами поют птицы. Иногда можно заметить прытких белок, отважно перепрыгивающих с одного хрупкого отвлетвения на другое. Их тоже осталось всего ничего.

В лесу полным-полно смертоносных ловушек. Из-за собственной неосторожности, попав в одну из них, можно лишиться не только ноги или руки, но и мгновенно сгореть. Все, что от тебя останется — это ничтожно малая горсть пепла, будто ты был крохотным человечком размером с улитку. Нужно быть крайне бдительными.

Некоторые ловушки я научилась отключать. За день разбираю около двадцати штук. Старые — устроены одинаково. Вот, например, ловушка из досок и гвоздей. Лежащие не один год, но нисколько не прогнившие, тесины присыпаны толстой шелухой опавших листьев и, когда становишься на них, они переворачиваются — ты падаешь в глубоченную выемку, и в это время твое тело пронзают десятки беспощадных хорошо заточенных остриев. Ты умрешь от болевого шока и сильной кровопотери раньше, чем упадешь на дно ямы. Современные ловушки — это смертный приговор, и последнее приветствие от власти для тех, кто захотел бежать. В дерево вставлен датчик движения и, если кто-то пройдет мимо, — он беззвучно срабатывает. Зажигается лазерная сетка: тебя разрезает на маленькие кусочки или поджаривает меньше, чем за секунду. Не успеешь даже почувствовать несносной боли и уловить отвратительный запах собственной жареной плоти.

Хорошо, что за Дугу никто не суется. Вряд ли у кого — даже на мгновение — возникают подобные безумные мысли. Власть все держит в ежовых рукавицах, и даже ограниченные разумы людей. Каждую пятницу Охотники обыскивают дома, переворачивая и перетряхивая все, что заприметят. Не то, чтобы они ищут кого-то или что-то определенное, просто запугивают очень впечатлительных граждан, показывая свою неограниченную власть и бесспорное преобладание. Солдаты вооружены до зубов и это здорово пугает людей. Сейм этого и добивается, чтобы приниженный народ боялся пошевельнуться. Порой Охотники ведут себя чересчур нагло, забирая у несчастных, принужденных на голодное скитание, бедняков скудные припасы еды или то, что им пригляделось. В большинстве домов все же брать нечего.