Ренегат - страница 8

Борясь с едкой тошнотой и с непроизвольно затянувшими глаза слезами, я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на застывшего в немом удивлении Лима. Он словно остолбенел, неотрывно рассматривая покалеченного ребенка, а затем вдруг орет и с силой толкает меня в сторону:

— Осторожно!

Выродок крепко хватает меня за руку. Я, с ужасом осознав, что происходит, яростно вырываюсь. На куртке и пальцах остаются размазанные чешуйки его разлагающейся плоти. Меня едва не выворачивает. Я, не устояв, падаю, и спасительный нож вылетает из ослабившейся руки. Обладающий недюжинной силой хилый уродец, не проявляя малейших усилий, тянет меня по грязи.

После лазерных ловушек никто не выживает: напряжение, которое они выделяют — десятки тысяч вольт. Но это маленькое человекоподобное существо, пришедшее из неизвестно откуда и не ясно по какой побудительной веской причине, смогло выжить, и, намертво уцепившись за ногу, ползет по мне, как наглый таракан. Оно беспрерывно жалобно стонет, пытаясь что-то сказать. Раскрывает кривой рот, обнажая два гнилых зуба и выпуская сдавившейся там нестерпный, удушающий смрад гнильцы. Возможно, из-за обожженного языка, или, потому что он никогда не умело говорить, мальчик сдавленно издает:

— А-а… — Изогнутую шею выродка выкручивает. — Шшш…

На Лиама набрасывается еще один уродец, покрунее; тот отбивается. Они падают. Ружье выпадает, но мне, к сожалению, к нему не дотянутся.

Что есть мощи сталкиваю из себя тяжелого выродка. На миг наши взгляды пересекаются: его пронзительные водянистые глаза наполнены томительной, непередаваемой болью. Ребенок открывает щербатый рот и, высунув покрытый застарелыми гнойными струпьями, шершавый язык, пытается выдавить сдавленное «о», но как будто подавляется невыраженным звуком. На его дряблые губы выкатывается вязкая, тягучая жижа цвета гнилой тыквы, невероятно похожа на зловонную блевоту. Она скользит по безвольному обугленному подбородку и капает мне на лицо.

До чего мерзко! И воняет, как помои.

Зачем я сюда пришла? Лучше бы осталась дома!

Напропалую ударяю локтем обезумевшего выродка в вогнутую грудь, он, ослабив мощную хватку, отклоняется. Я, понимая, что наступил решающий момент и другого может не представится, рывком хватаю нож, резко вонзаю острое лезвие в валившийся живот уродца и отталкиваю как можно дальше. Изо всей силы ударяю ногой в неправильную формы голову и плечо. Слышу хруст отчетливо выступающих из-под тонкой кожи хрупких костей, выродок неистово вопит. Бью еще, еще и еще, пока он не замолкает. Затем поднимаюсь на четвереньки и бегом ползу к винтовке.

На Лиама навалился выродок больше чем я. Одетый тоже в рваное и грязное рубище. Выкривленные руки и ноги обильно покрыты сочащимися, незаживающими гнойниками.

Хватаю винтовку, и раз пять стреляю. Выродок обрушивается на Лиама.

— Хватит! — орет тот. — Ты и меня убьешь!

Отяжелевшее сердце учащенно стучит, словно вот-вот разорвется от страха. Опускаю ружье.

— Спасибо. — говорит он, скидывая с себя мертвое тело.

Поднявшись, он с редкостным отвращением рассматривает уродца.

— Что это вообще такое? — неприятно удивляется он. — Нам лучше уйти.

— И все забыть. — непредумышленно добавляю я. — Наверняка, свечение засняли камеры.

Нищенские лохмотья выродка будто магнитом притягивает мой взгляд.

Лиам подходит ко мне, не чующей из-за сильнейшего страха и оторопи земли под ногами. Его когда-то с трудом выторгованная куртка порвана и грязная.

— Пошли, Харпер.

— Нож! — выдаю неожиданно для себя. — Мне надо забрать нож.

Закладываю винтовку за спину, и неспешно подхожу к напавшему на меня уродцу. Меня влечет нечто незнакомое, закодированное в высококачественной ткани его рваной рубашки, из которой так же шьют медицинские халаты и, которою в Котле ни за какие деньги не раздобыть. Вытаскиваю глубоко застрявший нож. Кое-как переборов растущее омерзение, бережно, чтобы не загрязниться, касаюсь воротника и смотрю на прищепленную к нему бирку: «Собственность Департамента», но номер не указан.

Согласно с программой «Элиминация» в Богеме «нездоровых» детей преднамеренно умерщвляют еще при рождении. Если ребенок родился без руки, ноги, уха или глаза, или же с надменно малым весом, его немедленно хладнокровно усыпляют. Или нам всего лишь говорят, что усыпляют? А на самом деле проводят над ними опыты?..