Rigor mortis - страница 8

Вот не надо так, подумал он. Быть вот такой доброй, чтоб я прямо чувствовал тепло, не надо.

— Что вы собираетесь лоббировать открытие в Москве и области спецучреждений под названием Мортуарии. Об этом в новостях сказали.

— А суть? — Аркадий Борисович поиграл коньяком в стакане.

— Помощь ЛИФ при ассистированном самоубийстве, — эта бумага лежала у деда на столе, он ее не прятал — значит, читать можно?

— Ты хоть знаешь, что такое «лоббировать»?

«Это то, чем ты занимаешься сейчас. И в другие дни, когда к тебе ходят в этот кабинет и пьют коньяк. И когда ты ходишь в рестораны и в баню…»

— Бить по лбу, пока с тобой не согласятся.

Аркадий Борисович хрюкнул в стакан.

— Ну, можно и так сказать.

— Ты бы лучше спросил его, что такое ассистированное самоубийство, — пробормотал дед.

— Это когда человек сам не может убить себя, и ему кто-то помогает, — он постарался сделать невинные глаза.

— А как именно будут помогать в Мортуариях, догадываешься? — склонила голову «баба Лена».

— Конечно. Вам же кушать хочется. А если убивать полезных людей, ну, таких, как папа с мамой, это же будет плохо для всего общества.

— Ты в туалет хотел? — оборвал дед. — Так чего стоишь, иди.

— Дед, а, дед, — Габриэлян сел на край кровати, свесив уставшие, все в белых цыпках от перекиси водорода, руки. — Вот скажи мне, отчего ты не захотел воспользоваться замечательным сервисом, который сам же так усиленно продвигал? Нет, я не жалуюсь, я многому научился, но что было у тебя в голове, когда ты решил выбрать эти мучения? Неужели только метастазы? Или ты такой ценой хотел себе доказать, что я все-таки садист?

Бесполезно. Глаза деда подернулись мутью, в них не было ни градуса смысла, никаких признаков того, что за этими тусклыми зрачками когда-то жил разум. Полный распад. Если ты хотел ответов на вопросы, ты опоздал.

Дед стонал часто и прерывисто, с каждым выдохом. Глаза закатились. В углах губ желтел налет подсохшей слюны. Пальцы уже не комкали одеяло, только слегка по нему скребли. Лицо просело, как весенний сугроб. В его мертвенной желтизне не было уже ничего от иконописного золота. Наверное, так действовал искусственный свет.

Габриэлян встал, подошел к ночному окну. Даже неспящая Москва должна иногда отдыхать; большинство окон в погасло. Впрочем, из кухни открывался вид на правительственные учреждения, там окна горели. Из многочисленных книг с антресолей Габриэлян знал, что у Сталина была привычка работать по ночам, и эту привычку вынуждены были усвоить себе все министры, потому что Сам мог призвать в любое время суток. Сейчас эту моду заново ввели высокие господа: физиология. Дед тоже работал ночами, пока работал.

Просилось на язык что-то высокопарное, типа «уходит эпоха». Ну в самом деле, дед был человеком Реконструкции, типичным представителем поколения, зацепившего Полночь краем детства и навсегда пораженного страхом: никогда больше. Любой ценой.

Забавно, но в школе было не принято интересоваться ранним периодом Второй Империи и проводить параллели. Нет, никто не запрещал, просто не принято. Сталин? Да, неоднозначная фигура. Да, были репрессии, что-то там десятки тысяч человек, неизбежные издержки. Миллионы? Быть не может. Как можно репрессировать миллионы в стране, где еще жива память о революции? Ты что-то путаешь, Вадим. Твои источники преувеличивают. Знаешь, я хотел бы поговорить с твоим дедушкой.

Дед никогда не наказывал за споры с учителями. Наоборот, ему нравилось, когда Габриэлян оказывался прав. Да, это было именно так. Миллионы. Целые народы. Голод. Массовые расстрелы. Пытки. Нечеловеческие условия в местах лишения свободы. По большому счету, Холокост, меркнущий только в сравнении с Полночью. Вы не знали? Вы, учитель истории? Просто не хотели знать, я так думаю.

Если они и не соглашались, мало кто решался спорить с отставным генпрокурором.

Габриэлян только в старших классах понял, что так дед оправдывает себя.

Интересно, сколько лицензий на потребление заключенных и списков категории М подписал он сам? Вёл ли он статистику, хотя бы для себя? Ну, в принципе, можно копнуть, источники открыты, но зачем.