Римская Империя в III веке нашей эры. Проблемы социально-политической истории - страница 13

). В целом же кризис III века закончился временным поражением народных масс и окончательным поражением муниципальных рабо- и землевладельцев[112].

Эта концепция кризиса III века оказала большое влияние на марксистскую историографию. Ее взяли на вооружение не только советские историки, но и антиковеды стран социалистического содружества[113]. В «буржуазном» же антиковедении ее подвергли критике[114].

Рецензию на монографию Е. М. Штаерман опубликовал В. Н. Дьяков, отметивший в фундаментальном исследовании и слабые места (мало внимания уделялось внешнеполитическому положению империи; в возникновении Галльской империи и Пальмирской державы большую роль, наряду с развитием крупного землевладения, сыграла необходимость борьбы с внешней опасностью; солдаты римской армии имели общие интересы скорее с крестьянами, чем с мелкими городскими землевладельцами). Вместе с тем он дал монографии высокую оценку, подчеркнув, что ни в советской, ни в зарубежной историографии нет столь обстоятельного исследования характерных черт развития Римской империи в сложный период кризиса III века[115].

Сам В. Н. Дьяков планировал издать монографию, посвященную политической истории Римской империи в период кризиса III века, но смерть помешала осуществить задуманное. Уже после его смерти был опубликован отрывок из рукописи монографии, в котором В. Н. Дьяков весьма детально излагал события политической жизни римского государства в середине III в. н. э.[116]

Со второй половины 50-х годов, после разоблачения культа личности Сталина, советские историки перестали освещать социально-политическое развитие Римской империи в III в. н. э. в соответствии с теорией революции рабов. Однако вместе с этим наметилось снижение интереса советских антиковедов к данному периоду римской истории. Все же отдельные вопросы социально-политической истории римского государства в III в. н. э. ими рассматривались.

О. В. Кудрявцев называл кризис III века первым этапом общего кризиса рабовладельческого строя в Средиземноморье[117]. В результате прихода к власти Максимина Фракийца, считал историк, период военной монархии в Римской империи сменился периодом военной анархии, но осуществленный Максимином переворот был не социальной революцией, а симптомом самого глубокого кризиса рабовладельческого типа производственных отношений в рамках античного мира[118].

С 50-х годов проблему взаимоотношений римлян с их северными соседями в III в. н. э. изучает А. М. Ременнников. В его публикациях[119] наряду с подробным анализом конкретных военных столкновений римлян с племенами Северного Причерноморья, Подунавья и Приднестровья содержится краткая характеристика социально-политического развития Римской империи в III в. н. э.

Отдельные вопросы социально-политического развития при-дунайских провинций Римской империи в III в. н. э. (попытки узурпации императорской власти Ингенуем и Регалианом, взаимоотношения римлян с варварскими племенами в этом регионе и др.) рассмотрены в исследованиях Ю. К. Колосовской[120].

Обстоятельства образования Пальмирской державы и характер взаимоотношений ее правителей с римскими императорами середины III в. н. э. освещаются в историческом очерке И. А. Стучевского[121].

Весьма глубоко процесс усиления Пальмиры исследовал также И. Ш. Шифман. По его мнению, в III в. н. э. Римская империя находилась в состоянии социально-экономического кризиса, изучение которого важно для понимания закономерностей перехода от рабовладельческого общества к феодальному[122]. Императора Галлиена он характеризовал как явно не способного для ведения государственных дел[123].

Спустя 20 лет после издания своей монографии о кризисе рабовладельческого строя на Западе империи Е. М. Штаерман опубликовала очерк о кризисе III века. В нем этот кризис она назвала кризисом рабовладельческих отношений в Римской империи[124] (в вышеохарактеризованной монографии кризис определялся как проявление кризиса рабовладельческого строя). Данный тезис Е. М. Штаерман стал толчком к публикации статьи Η. Н. Беловой и М. Я. Сюзюмова. Авторы статьи утверждали, что кризис III века не был кризисом рабовладельческого строя в целом. По их мнению, общая нестабильность империи в III в. н. э. обусловливалась продолжением традиционной политики управления государством, как государством-полисом, и концентрации богатств в городе Риме