Рогоносец - страница 10
Эти шкурки, снятые, как я уже говорил чулком, я распарывал по животу, часто прокалывая по одной линии костяным острием, тем же способом частых проколов разрезал шкурку с лапок на шнурки, которыми потом сшивал шкурки между собой. Таким образом, к ночи у меня была непромокаемая накидка метр на метр, что очень пригодилось, тем более, что погода снова начала портиться, усиливая дискомфорт от холодного ветра мелким дождем.
Вечером, после обычных хлопот в виде разведения костра, ужина, закладки рыбы на копчение на завтра и изготовления спальной корзины, я успел сделать три нормально оперенных подобранными за день в тундре перьями полудлинных стрелы, два относительно тяжелых копья и четыре более легких, типа дротика. Правду сказать, все оружие было на редкость корявым и неказистым, но стесняться было некого, Кишу все равно, а перед своей и без того не сильно возбухающей совестью я оправдывался отсутствием инструментов.
После этого я устроил Кишу практические занятия по метанию копья, и здесь он снова буквально потряс меня своей феноменальной силой. Если я с трудом забрасывал метательное копье за тридцать пять шагов, то он без проблем метал на все пятьдесят. Причем делал это он первый раз в жизни, я лишь несколько раз показал ему, как метать снаряд навесом, чтобы он полетел дальше, и как точно поразить близкую цель. Самому мне тоже не приходилось метать копье, только в школе гранату, к тому же я не отличался взрывной силой и резкостью в движениях, мой организм был больше заточен под выносливость. В этом смысле мой невысокий результат был объясним, но чтобы малыш настолько меня превзошел, я просто не мог поверить.
Я отобрал у Киша опасный колющий инструмент, поправил расшатавшийся костяной наконечник, и показал, как пользоваться тяжелым копьем в ближнем бою, работая снизу, как штыком, и сверху, словно готовясь к броску вдаль. Мои познания в фехтовании на копьях были весьма смутными, но они всяко превосходили опыт Киша, никогда не державшего в руке ничего, кроме дубинки.
Утро выдалось пасмурным и слабодождливым, мы позавтракали, Киш сырым зайцем, я копченой рыбой. В безмятежном и полусонном настроении я готовился к походу, собирая пожитки и сгребая угли в корзинку, и чуть не подпрыгнул от громкого возгласа Киша:
- Мхо! Сьхо! - Киш побледнел и мелко трясся в особом возбуждении.
Встревоженный его необычным поведением, я посмотрел по направлению его взгляда. По равнине в нашу сторону легкой рысью бежали двое, нет, трое, да, три человека, и поняв, что так взволновало моего маленького друга, я вздохнул с облегчением, торжественно объявив:
- Погоди, Киш, не кипишуй, это же наши фестивальщики! Конец моей робинзонаде и всем мучениям! Или нет...
Было видно, что быстро приближающиеся люди без одежды, без обычной цивилизованной одежды, только... кажется, они были совсем голыми... как Киш?
- Это что, твои соплеменники?
- Мхо! Мхе сьхо! - Повторил Киш с таким отчаяньем в голосе, что все мое благодушие мигом испарилось, теперь и у меня не осталось сомнений в серьезности положения.
- Вставай, не бойся! - Я попытался придать голосу уверенность, полностью отсутствующую в душе. И крикнул, злясь на него и на себя. - Ну!
Киш подскочил и схватился за лук. Троица нудистов, подойдя тем временем метров на сто, перешла на шаг, на миг я подумал, что это добрый знак, подойдут, поговорим. Но нет, они же просто убедились, что мы не сбежим, и теперь переводят дух, восстанавливают дыхание перед боем. Да какой там бой, нас полтора человека, по полвзмаха дубины...
Киш поднял лук с наложенной стрелой и рванул тетиву.
Хрясь!
Лук в руках Киша разломился пополам... Сломать особо жесткий арбалетный лук, рассчитанный на работу в станке двумя руками? А вот нечего было вчера дубасить им по земле после каждого промаха...
Не глядя больше на него, я трясущейся рукой взял тяжелое копье и воткнул его в землю рядом с собой, а в правую руку легкое, приготовившись метнуть. В упор, с пяти метров, не дальше, на два броска у меня времени все равно не будет, так что только один. Но наверняка.