Роксолана. Королева Османской империи - страница 2
– Еще и вежливую, – сказала крестная, – и добрую, как ясочка лесная.
– А еще и умная, – добавил басом костлявый отец Петр, сидевший скромненько в конце стола. Отец Петр – священник в старейшей в Рогатине деревянной церкви, стоявшей неподалеку от каменного храма, где служит Лисовской. Отец Петр, помимо всего прочего, ведет школу в Рогатине, учит детей украинскому, польскому, латинскому языкам, сам преподает географию, риторику и математику. Настя Лисовская – лучшая его ученица, и старик решил также добавить словечко, любуясь лицом своей воспитанницы.
А Настя действительно как картинка. Огромные карие глаза, а над ними, как черные молнии, – тонкие брови. «Одна бровь стоит вола», – ввернул дядя Максим. Нежный румянец, белое личико, тяжелая русая коса ложится на плечо. А еще – вышитая сорочка, красивое ожерелье, узорчатая плахта и чистые белые босые ноги.
– Неси, дочка, – мягко приказала мать. Настя шагнула и замерла: где-то в конце улицы послышался отчаянный крик, неожиданный и тревожный во время праздника.
За столом беспокойно переглянулись. Только отец будто ничего не слышал – наливал мед в деревянные чарки. Переодетый после службы в вышиванку, малиновые шаровары, он был нарядный и веселый: радовался, что вернулся из походов живым, основательно вспахал поле, засеял пшеницей и ячменем, тем временем прошли обильные – к урожаю – дожди; он закончит жатву и начнет со своими прихожанами укреплять Рогатин каменной стеной, а нынче приятно посидеть среди родных под грушей, которую неизвестно кто посадил – дед или прадед.
А с улицы доносился конский топот, и совсем близко, сразу за забором, тонкий испуганный голос прокричал:
– Татары! Татары!
По улице на коне, вихрем, промчался мальчик-пастушок, он-то и выкрикивал эти страшные слова. За ним летел табун, который хлопцы водили на ночь. Напуганные, неожиданно одичавшие лошади пуще возвестили о беде, чем крик мальчика.
Настя окаменела с миской яблок в руках.
– Матерь Божья! – воскликнула одна из женщин.
А отец, несмотря на грузное телосложение, мгновенно оказался в доме и через мгновение выскочил с саблей и мушкетом, который сразу перехватил гость из Канева.
Юлиуш Коссак. «Татарский танец»
– Пан отец!.. – осадил взмыленную лошадь соседский мальчик Ваня, который пас и лошадей Лисовских. – Орда… с Веселой рощи. Стадо отобрали, а мы с лошадьми убежали…
Во двор вбегали лошади. Их перехватывали Трофим, отец.
На церкви зазвонили колокола – тревожно, громко, часто.
– Трофим, седлай!
Заголосили женщины. Залаяли собаки. Заржали лошади. Поблек праздничный день.
Дядя из Канева уже на коне, на улице.
Бегут люди; матери с детьми. Забегают во двор к священнику, умоляюще смотрят на своего духовного отца.
– В храм, старики! – властно говорит отец Иван. – Девчата и хлопцы – в овраг! Тихо там сидите! С детьми – в храм… Жена, Настя, – в овраг… Мужчины, к оружию… За мной…
В руке Лисовского – сабля. Он уже на коне, гарцует по подворью. Глаза его горят победой.
– Быстро, люди! Но не тащите свои рядна… души спасайте. Скорее, девчата! Задержим, пока вы укроетесь… Старики, не бегите за молодыми, вы отстанете и приведете с собой татар в овраг!.. Детей не берите туда: будут плакать – басурмане услышат!.. Настя!
А она все еще стояла как каменная. Мать схватила ее за руку, миска полетела в траву, большие квашеные яблоки рассыпались по красной смородине.
– Беги в лес, дочка!
– А вы, мама?
– А я… не побегу… буду в храме.
– И я с вами… Нет, только с вами!
По улице проскакал конь шляхтича Эрнста Тынского и быстро помчался на запад.
– Сбежал, трясогузка! – яростно сверкнул глазами Лисовской. – Я хотел через него передать… Трофим! – позвал сына. – Быстро огородами к дядьке Свириду. И – в Теребовлю с ним. Там казацкая часть. Да и пусть они на помощь позовут польский отряд из Тернополя. Понял? Лети, сынок, Бог в помощь, и… прощай.
Трофим на добром коне исчез в зарослях сада.
Люди бежали в церковь. У входа стоял дьяк в черной рясе с иконой в руках – стоял неподвижно, словно ждал конца света.
Староста на колокольне вовсю звонил в колокола.
– Оберегай, отец Феодосий, храм иконой, а мы – саблей! – Крикнул Лисовской дьяку и повел немногочисленный отряд вооруженных рогатинцев туда, откуда уже поднимался к небу черный столб дыма.