Роман одного открытия - страница 71

Детство и юношество Овеса Рудко, особенно после смерти деспотического деда по матери, проходят в тяжких лишениях, но выросший в суровых сиротских условиях способный юноша продвигается вперед. Он заканчивает гимназию с отличием в своем родном городе, поступает в университет в столице, изучает химию, биологию, медицину, славянские языки; один год он учится в качестве университетского стипендиата в Польше… и попадает, уже с блестящим дипломом по физиологической химии, в институт профессора Биловена.

Так его трагически-романтическая семейная биография, разволновавшая сентиментальные сердца некоторых видных дам в приятельской эмигрантской среде Оттокара Биловена, вместе с его способностями, оказывается решающей причиной успеха перед профессором: она в большой степени определяет его научную карьеру и сближает с маститым ученым.

Наблюдательный, честно мыслящий и темпераментный молодой научный работник, волнуемый враждебными его мировоззрению и убеждениям взглядами своего благодетеля, глубоко задетый противоречиями в духе и научном стиле биловенского института, он быстро освобождается от влияния профессора Оттокара Биловена. Но чувство признательности, присущее каждому честному отзывчивому человеку, продолжало сдерживать его в определенных границах хорошего тона в отношениях с профессором Биловеном и создало противоречия в душе молодого ученого, усилившее его чувствительность и влиявшее на самочувствие как незаживающая рана, которая кровоточит, которая постоянно напоминает о себе…

В последнее время его связи с «оппозицией профессору Биловену», горячая дружба с Эмилем Бекриевым, Эрнестиной и ее квартиранткой Еленой Баргазовой внесли, однако, внутреннюю уверенность в его позицию — обеспечили ему широкую моральную поддержку.

Проницательный и хитрый профессор Биловен догадывался о внутренней драме молодого сотрудника и часто «прижимал ближе к земле» — по его любимому выражению — Овеса Рудко, чтобы усилить в нем чувство моральной зависимости и удержать в плену собственных интересов.

«…Дьявольские нравы!» — вспылил Овес Рудко. И в данном необыкновенном случае — при создавшейся новой обстановке в институте в связи с препаратом его друга — он испытывал непреодолимое желание сделать что-нибудь, чтобы избавить Асена Белинова от горького разочарования.

Но скоро его размышления были прерваны. Кто-то стучал в дверь кабинета директора. Рудко вскочил, будучи твердо уверенным, что это он. Энергично распахнул дверь и посмотрел в вестибюль.

Асен Белинов спокойно входил в кабинет профессора Биловена, не озираясь по сторонам.

Асен Белинов имел весьма смутное представление о профессоре Биловене. Правда, он давно уже был знаком с учебником Биловена о сравнительной физиологии кровообращения у позвоночных — теплокровных и холоднокровных. Он прочел несколько статей, опубликованных в иностранной печати, о коллоидальных растворах и несколько рецензий научных трудов в области физиологической химии и биохимии.

У Белинова создалось впечатление, что в трудах и научных взглядах профессора Биловена проводятся, ставшие уже классическими, идеи, часть которых, подкрепленная новыми материалами и известными обобщениями, претендует установить новые закономерности в области биохимии. Но, в сущности, было очевидно, что научные предпосылки профессора Биловена были скорее литературного, чем чисто научного характера. Белинов заметил, что в данном случае дело идет не о глубоком и оригинальном уме с большой наблюдательностью и трудоспособностью, а о хорошей памяти и способности обобщать чужой опыт, местами весьма тенденциозно, под влиянием некоторых уже отживших научных предрассудков.

Консервативное мировоззрение профессора Биловена удачно прикрывалось значительной эрудицией, полученной при чтении — функции рецензента иностранных научных журналов обогатили познания профессора. Но там, где ему недоставало объективной и научной осведомленности, он ловко прибегал к остроумным фокусам, даже анекдотам, которые устремляли мысль в консервативном направлении, по которому, видимо, шел профессор Биловен в своей научной карьере.