Россия и русские. Книга 2 - страница 7

Городские жители со средним достатком часто ходили в театры, на концерты, цирковые представления, а в начале XX в. и в кинематограф. Газеты, как мы уже видели, тоже постепенно обретали массового читателя, а популярные романы не залеживались на полках книжных магазинов. Причем во многих представлениях, песнях и романах встречался образ неунывающих и храбрых русских солдат, отстаивающих интересы империи на ее далеких и загадочных окраинах. Но иногда в них встречались идеи, которые не одобряли ни представители правящего режима, ни нонконформистская русская интеллигенция. Помимо любовных похождений или преступных деяний, в таких произведениях нередко изображался мир роскоши и благополучия, причем в такой манящей и захватывающей форме, что многие зрители готовы были принять его в качестве образца для подражания. И это неизбежно нашло свое проявление в моде на одежду, питание, мебель и внутреннее убранство городских квартир и домов^>{19}.

В больших городах традиционные переносные русские лавки и лотки постепенно заменялись постоянно действующими специализированными магазинами, хотя, конечно, лишь немногие из них могли сравниться по разнообразию товаров с такими гигантами, как Елисеевский гастроном на Невском проспекте в Санкт-Петербурге или магазин торгового дома «Мюр и Мери-лиз» на Петровке в Москве. Перед сверкающими витринами таких магазинов обычно собирались толпы людей, которые не могли позволить себе подобной роскоши, но зато охотно рассуждали о достоинствах того или иного товара.

Универмаги стали настоящей школой воспитания вкуса и моды, и в этом им во многом помогали всевозможные рекламные объявления в газетах и журналах, особенно женских. Так, одежда перестала быть показателем социального происхождения, а стала скорее свидетельством новых веяний и устремлений, которые так увлекали публику, воспитанную на последней моде и новейших потребительских стандартах. Женщины, к примеру, не жалея сил и времени, старались приобрести плащ свободного покроя, а мужчины с удовольствием носили соломенные шляпы и модные туфли. И в том и в другом случае это символизировало полный разрыв с традиционной сельской культурой и переход к городскому образу жизни^>{20}.

Разрыв привычных социальных связей нашел свое проявление и в других негативных явлениях. Многие мужчины, покинувшие деревню и приехавшие в город, оставили своих жен и детей дома, где те в поте лица добывали хлеб насущный на небольших участках земли. А мужья тем временем ютились по углам или в бараках в окружении себе подобных и легко поддавались многочисленным искушениям, против которых у них не было практически никакой защиты. Манил кабак, где они быстро впитывали культуру ежедневного пьяного застолья в веселой компании, иногда с азартными играми. А на улицах попадались проститутки, предлагавшие не только женскую ласку, но и «награждавшие» венерическими заболеваниями. Таким образом, алкоголизм, преступность и заразные болезни распространялись так быстро, что это стало беспокоить не только власти предержащие, но и оппозиционно настроенную к ним интеллигенцию.

В результате такого болезненного социального надлома в городах стало накапливаться огромной силы политическое напряжение. Подавляющее большинство новых переселенцев, ворвавшихся в города в 1880—1890-е гг. в поисках работы на заводах, фабриках, в портах и магазинах, не находило для себя никаких общественных институтов, где они могли бы выразить свои чаяния, излить душу или просто-напросто ощутить столь важное для них чувство солидарности и осознание себя частью единого целого. Профсоюзы были запрещены, а различные общества и кружки еще не появились. Что же до местных органов власти, то в них заправляли богатые олигархи, которые не давали беднякам права голоса.

Церковь тоже не удовлетворяла их духовные потребности. Часто можно услышать утверждение, что урбанизация неизбежно приводит к утрате населением религиозных чувств. На самом же деле правильнее было бы сказать, что она порождает религиозный кризис. Как показывает изучение подобных явлений в европейских странах, это самая серьезная проблема в эволюции религиозного самосознания народа. В известном смысле недавние переселенцы нуждаются в религии даже больше, чем раньше, так как она могла бы помочь им быстро и не так болезненно приспособиться к новым условиям и совершенно непривычному образу жизни. Тем более что они оказались в городах без семьи, без друзей и без традиционных моральных регуляторов поведения. А в городах религиозная деятельность может быть развита в большей степени, чем в деревне. Здесь могут действовать библейские общества, благотворительные организации, газеты и журналы. И если господствующая церковь не готова оказать такую помощь недавним сельским жителям и не проявляет активности в этом деле, то новые горожане могут легко уклониться в сторону какой-либо сектантской деятельности или откровенного атеизма. Статистика Санкт-Петербурга начала XX в. показывает, что эта тенденция была налицо и в России