Россия и русские. Книга 2 - страница 8

.

Как бы то ни было, начало XX в. знаменовалось заметным ростом антисоциального поведения не только в крупных городах, но и в небольших поселках и деревнях, которые, как мы уже видели, все в большей степени испытывали влияние города и городских моделей поведения. Эта тенденция была подробным образом описана в прессе под общим названием «хулиганство». Это слово подразумевало весьма широкий спектр поступков от оскорблений и нецензурной брани до таких посягательств на жизнь и собственность граждан, как например, поножовщина и грабежи^>{22}.

На самом деле статистика хулиганских поступков не так уж бесспорна и может означать только то, что благовоспитанное общество более чутко реагировало на грубые нравы, которые существовали всегда. Однако бесспорно, что теперь подобное поведение шокировало общество сильнее, чем прежде. Недавно появившийся и оттого непрочный еще средний городской класс России чувствовал себя в большей опасности, чем аналогичные классы в старых, давно устоявшихся цивилизациях^>{23}.

В сфере фабрично-заводских отношений подобный тип поведения был еще более заметным, поскольку в этой области так и не сформировались легальные каналы выражения общественного протеста или недовольства. Многие рабочие обычно пассивно воспринимали свое унизительное положение, но иногда они теряли терпение, выходили да себя и были способны на самые разнообразные проявления злобы и агрессивности по отношению к мастерам, чиновникам или полиции, посягая зачастую даже на собственность своих работодателей^>{24}.

Поскольку у рабочих не было никаких легальных форм самоорганизации, различия между ними в возрасте, навыках, образовании, профессионализме, а также этническом происхождении и вероисповедании играли менее существенную роль, чем можно было бы предположить в многонациональной империи. Старые и молодые, образованные и неграмотные, опытные и неопытные, русские, украинцы или латыши — все они испытывали одинаковые лишения, подвергались одинаковой эксплуатации и часто выражали солидарность доступными им методами, стремясь облегчить чувство неприкаянности. В случае конфликта они быстро объединялись и полностью подчинялись стихии толпы, разрушавшей все перегородки, обыкновенно разделявшие профессиональные сообщества внутри больших производственных коллективов^>{25}.

Власти не могли не осознавать той опасности, которая вытекала из подобной ситуации, и той угрозы, которая могла исходить от социалистической пропаганды в такой социальной среде. Осознавал это и самый умелый и решительный контрреволюционер империи Сергей Зубатов. Более того, он был полон решимости не допустить революционного взрыва. С этой целью в 1901 г. он создал находящийся под контролем полиции профсоюз, который, по его замыслу, должен был отвлечь рабочих от активного участия в социал-демократическом движении и вообще от какой бы то ни было политической деятельности. Он хотел направить всю энергию рабочих на чисто экономические цели, но это оказалось невозможным: экономическое развитие в империи было неразрывно связано с политической системой. Именно поэтому члены созданного им профсоюза приняли активное участие в общей забастовке в Одессе в июле 1903 г. Противники Зубатова не преминули воспользоваться этим фактом и обвинили его в поощрении беспорядков, в результате чего профсоюз был закрыт.

Однако дело Зубатова продолжил мало кому известный за пределами рабочих окраин Петербурга священник Григорий Гапон. Отец Григорий был отнюдь не инакомыслящим, так как его профсоюз заводских и фабричных рабочих получал регулярную помощь и поддержку епархии, однако он был явно нетипичным представителем духовного сословия в том смысле, что совершенно, искренне хотел помочь рабочим и решить хотя бы самые наболевшие проблемы их жизни. Его манера обращения к рабочим была откровенно патриотической: он хотел «построить такое гнездо среди фабрично-заводских рабочих, в котором преобладал бы дух истинной Руси». С этой целью он предлагал создавать организации взаимопомощи, призывал воздерживаться от пьянства и заниматься самообразованием, постоянно повышать свой культурный уровень. Он создавал чайные, клубы по интересам, фонды взаимопомощи, организовывал лекции по проблемам экономического развития и социальных отношений