Роза Галилеи - страница 47

Будь что будет, он останется.

Старушка вернулась одна, без полицейских, зато со свежим хлебом, много-много хлеба, а еще с морковкой, капустой, картошкой и тремя мелкими, побитыми яблоками, все три отдала ему. Он вечность не ел ничего вкуснее.

Отец говорил, что у каждого есть имя, что на самом деле человек — не номер, поэтому мальчик спросил 48, можно ли называть ее Бабушкой? Она опять улыбнулась, и он понял, что либо угадал, либо нашел для нее правильное имя.

Бабушка так радовалась его появлению, будто ей до него забот не хватало. Костлявые руки с синими венами мелко дрожали, но все время делали что-нибудь замечательное и доброе: жарили картошку, варили невероятно вкусный перловый суп, отрезали добавочный толстый кусок хлеба, заваривали чай, открывали следующую банку варенья, сладкого, как хороший сон, стирали и штопали мальчику одежду, перешивали в куртку найденное в чулане старое одеяло, смазывали и бинтовали его ссадины.

На полке обнаружились старые шахматы. Игра всколыхнула память о детстве, постепенно он припомнил несколько простых дебютов. Бабушка совсем не умела играть, даже не знала, как эти шахматы к ней попали:

— Ох, не сдала я их, а тут ведь буквы…

— Ну и что? — Мальчик рискнул, и осторожно добавил: — А раньше целые книги были! Много!

Бабушка взглянула на пустые полки, усмехнулась:

— А то я не знаю.

Он решился и прочитал ей свой любимый рассказ «Случай на мосту через Совиный ручей». Она слушала внимательно, согласно кивала большим носом, а когда чтец замолчал, глубоко вздохнула:

— Мы натворили столько ужасных вещей, что оказались недостойны таких рассказов.

Нет, Бабушка, конечно, была достойна. Мальчик не выдержал и принялся читать ей «451° по Фаренгейту».

— Смотри, как они уверяли, что желали людям только хорошего! — покачала головой старушка. — Намеревались сделать всех счастливее, объясняли, что без книг будет гораздо лучше… У нас-то так не церемонятся. Люди должны быть смирными и послушными, как машины. А книги этому мешают.

Он подтвердил:

— Стоит начать их читать, непременно всякого наберешься. А если кто-то прочитал и запомнил очень много книг… — Мальчик сам не знал, как объяснить то необыкновенное, что творится с Книжниками: — Эти люди, они как больные. Только не смертельно, а… наоборот… — Бабушка все равно не поверит, не стоило вдаваться в подробности, но все же предупредил: — Это еще и жутко заразно, если я буду много вам читать…

Тут наконец спохватился и замолчал, потому что она плакала. Он попытался ее утешить:

— Вы необыкновенно, очень-очень хорошая. — Она засмеялась и отрицательно закачала головой. — Конечно, хорошая, — сказал он уверенно. — Меня вон спасли!

Она закашлялась и нагнулась к печке, где потрескивали и вкусно пахли кукурузные лепешки. Злых людей нет на свете, есть только люди несчастливые. Но, оказывается, не все несчастливые — злые.

Он стал читать ей, выбирая любимые произведения отца. Читал о долгом возвращении воина на свой остров, о принце, защищавшемся сумасшествием от коварства и предательства, о сумасшедшем идальго, защищавшем несчастных, о вековом одиночестве людей, не умевших любить, о любви, оказавшейся сильнее смерти, и о печальной смерти двух юных любовников…

Когда уставал читать, они сражались в шахматы. Скоро оба страстно увлеклись игрой. Бабушка то и дело путалась, отвлекалась, задумывалась, забывала, чей ход, постоянно переспрашивала, как ходит ферзь, а как королева. Он сердился:

— Да ферзь это и есть королева! Это самая сильная фигура! А вы ее за пешку отдали!

— Иногда именно так и надо!

— Что значит «иногда»? Шахматы это логическая игра, у нее строгие правила!

— Если доверять одной логике и правилам, можно дойти до того, что вокруг творится, — не сдавалась Бабушка.

И продолжала играть неправильно. Она не умела рокироваться, путала ладью со слоном, хваталась за чужую фигуру, ходила наобум, не замечала случайно поставленного ею шаха, первая поражалась, когда ее пешка каким-то образом доходила до противоположного края доски и превращалась в ферзя. Но верно заметил древний грек, что самый разумнейший может лишиться мгновенно рассудка, может и слабый умом приобресть несказанную мудрость