Роза и Рикардо - страница 24

Человек рано или поздно начинает думать о смерти, но с разными людьми это происходит в разное время. Многие всерьез начинают задумываться об этом лишь в среднем возрасте или в старости. Дульсе отчетливо поняла, что она смертна, когда ей только исполнилось девятнадцать.

Когда злобное сквернословие преследователей смолкло, когда их шаги затихли вдали, она еще долго лежала, вцепившись в землю. Но вот недалеко, видимо со стороны полей, послышался веселый детский смех. Он рассеял ужас Дульсе, и она потихоньку выбралась ближе к тропинке. Она робко выглянула из своего колючего убежища. На тропинке никого не было. На краю поля сидели двое крестьянских ребятишек и что-то рассказывали друг другу, весело смеясь. Когда Дульсе подошла к ним, они сначала недоуменно посмотрели на нее, а затем громко расхохотались.

— Ты что, пугалом пришла наниматься! — спросил мальчик постарше в широком сомбреро.

Дульсе оглядела себя — действительно, больше всего сейчас она была похожа на огородное пугало. Ноги и руки были исцарапаны и перепачканы землей, джинсы и футболка разорваны, к ним в большом количестве пристали какие-то колючки.

— А волосы-то, волосы! — заливался мальчишка помладше.

Дульсе ни капли не обиделась, напротив, ей казалось, что еще никогда в жизни она не видела таких приятных детей.

Когда Дульсе прибежала обратно в отель, Лус уже проснулась и была не на шутку взволнована исчезновением сестры.

— Ну ты даешь! Хотя бы записку оставила! — набросилась она было на Дульсе с упреками, но когда сестра вышла на середину комнаты и Лус увидела ее, она осеклась и могла только смотреть на Дульсе широко раскрытыми от удивления глазами. — Что с тобой? Где ты была? Посмотри на свои руки! А одежда! — Лус поняла, что с Дульсе действительно что-то произошло, ведь из них двоих скорее она сама была склонна пускаться в различные рискованные предприятия, а не ее куда более осмотрительная сестра.

Вместо ответа Дульсе рухнула на кровать и разрыдалась. Теперь, когда она оказалась в безопасности, моментально наступила реакция. Лус встревожилась не на шутку.

— Дульсита, милая, что случилось? — повторяла она, склонившись над сестрой.

Наконец Дульсе потихоньку успокоилась. Лус заставила ее принять душ, а сама сбегала за кофе. Теперь, когда Дульсе, завернувшись в большое махровое полотенце, сидела за столом и маленькими глотками потягивала кофе, Лус снова подступила к ней с расспросами.

Дульсе рассказала сестре о том, что произошло на берегу. Лус задохнулась от ужаса, когда сестра дошла до того, как в нее стреляли. Когда Дульсе закончила, Лус, смотря на нее широко раскрытыми глазами, только качала головой, не находя слов.

— Как хорошо, что ты догадалась спрятаться, — наконец проговорила она. — У меня просто голова идет кругом, что было бы, если бы ты побежала дальше и они бы тебя увидели.

— Наверно, я бы сейчас не сидела здесь и ничего тебе не рассказывала, — невесело усмехнулась Дульсе. — В поле они бы просто пристрелили меня, и все.

— Ну, слава Богу, ты жива! — воскликнула Лус и от избытка чувств бросилась обнимать и целовать сестру. — Дульсита, сестренка, что бы я без тебя делала! Ведь я тебя люблю больше всех на свете... кроме мамы...

— А мама-то как расстроится, когда узнает, — вздохнула Дульсе. — А тетя Кандида, а Томаса...

— А мы разве им скажем? — сдвинула брови Лус. — Может быть, не стоит их расстраивать? У Томасы последнее время не ладится с сердцем, а у тети Кандиды давление, ты сама знаешь. Мне-то сейчас чуть плохо не стало, когда ты рассказывала про этот ужас, а ты только представь себе, что будет с ними. «Скорую» вызывать придется.

— Да, ты права, — согласилась Дульсе, — не будем их лишний раз волновать. Может быть, рассказать папе и дяде Рохелио?

Лус снова покачала головой.

— Я боюсь, папа будет настаивать на том, чтобы мы пошли в полицию. Придется снова и снова давать показания, они тебя затаскают. А ты ведь и рассказать-то толком ничего не сможешь.

— Да нет, — тихо возразила Дульсе, — я их очень хорошо запомнила. Их лица так врезались в мою память, что, мне кажется, я буду помнить их до конца жизни. Один, тот, которого зовут Кике, такой с крупными чертами лица, волосы прямые черные, видимо, наполовину индеец, вообще он похож на крестьянина. А второй рыжеватый, волосы редкие. Городской забулдыга. Вот смотри. — Дульсе взяла ручку и быстро набросала на салфетках два портрета. — Я думаю, я могла бы помочь полиции в раскрытии этого дела.