Роза и Рикардо - страница 42

— Нам не до мафиозных разборок, — улыбнулся Антонио и, обернувшись к Дульсе, сказал: — Любят же наши обыватели, когда им щекочут нервы. Что с вами? — воскликнул он, увидев, что его спутница вдруг смертельно побледнела.

— Ничего, — стараясь сохранять самообладание, ответила Дульсе. — Давайте купим газету, — сказала она, попытавшись улыбнуться. — Бедный мальчик иначе ничего не заработает.

— Ладно, малыш, давай газету. — Антонио похлопал маленького газетчика по плечу. — Держи, — он протянул ему деньги.

Еще миг, и мальчишка уже размахивал газетой на другом углу, звонко выкрикивая заученный текст:

— Убийство главаря преступной группировки! Акапулько втянут в новую войну за сферы влияния!

— Ну вот вам ваша газета. — Улыбаясь, Антонио протянул Дульсе номер «Диарио». — Я вижу, вы увлекаетесь благотворительностью.

— Дело не в этом, — ответила Дульсе. — Просто мне интересно иногда быть в курсе того, что происходит в городе, где я в этот момент нахожусь.

Дрожащими руками Дульсе развернула газету — вся первая страница была посвящена войне между преступными группировками. Было много фотографий — вот живой Диего Пикарон улыбается на фоне собственной яхты, а вот он мертвый на морском берегу, выброшенный прибоем. Дульсе показалось, что солнечный свет померк, когда она увидела эту вторую фотографию — это был тот самый человек, которого при ней выбрасывали из лодки в море. Ошибиться она не могла, хотя видела его тело не более секунды — борода, темный костюм, блестящие лакированные туфли на ногах.

У Дульсе закружилась голова. Больше всего ей хотелось сейчас остаться одной и все как следует обдумать. Ведь с тех пор, как все это началось, она так ни разу и не постаралась все проанализировать, она действовала по первому побуждению, необдуманно.

— Что с вами? — как сквозь сон услышала она участливый голос Антонио.

— Ничего, — покачала головой Дульсе. У нее пропало всякое желание продолжать этот маскарад. — Вы извините меня, Антонио, но я, пожалуй, покину вас. Спасибо за кофе.

Дульсе решительно поднялась с плетеного кресла. Она уже не играла роль Лус, и ее движения стали немного угловатыми и порывистыми. Правда, в туфлях на высоких каблуках, которые сейчас были на ней, она не могла идти большими шагами, как обычно ходила в кроссовках, но все же в ней появилось что-то мальчишеское.

Антонио не мог ничего понять. Он видел, что внезапно с его очаровательной спутницей произошла разительная перемена, и он совершенно не понимал ее причин. Ему и в голову не могло прийти, что все дело в газете, ведь обычные люди, как правило, не имеют ничего общего с преступными группировкам! и война бандитов между собой воспринимается ими скорее как род детективного жанра, а не как реальная жизнь. Антонио был готов скорее предположить, что девушка внезапно плохо себя почувствовала, возможно, у нее разболелся живот, а ей неловко признаться в этом.

Как бы там ни было, Антонио сорвался с места и поспешил за Дульсе.

— Разрешите я, по крайней мере, провожу вас до вашего номера, — попросил он.

Дульсе молча кивнула, решив, что провожатый ей будет очень даже кстати. Вместе они вошли в отель и поднялись на шестой этаж. У дверей своего номера Дульсе вежливо, но твердо простилась с молодым человеком.

— Антонио, — очень серьезно сказала она, — большое спасибо вам за то, что вы развлекали меня сегодня. Вы мне очень помогли. Но теперь, я прошу вас, оставьте меня, мне нужно побыть одной.

— Но мы еще увидимся? — с надеждой спросил Антонио.

Дульсе слабо улыбнулась:

— Возможно... кто знает?

— Но вы же не собираетесь уезжать! — воскликнул парень, которого неопределенный тон Дульсе привел в отчаяние.

— Пока нет, — поспешила успокоить его Дульсе, понимая, что в противном случае ей придется еще долго объясняться, стоя в дверях.

Она почти не покривила душой, ответив Антонио, что пока не собирается уезжать. Действительно, они с Лус собирались провести в Акапулько, по крайней мере, еще три дня, однако Дульсе чувствовала, что сделает все, чтобы приблизить отъезд. Мысль о том, что она, сама того не желая, оказалась впутанной в дела местной мафии, приводила ее в панический ужас.