Рождение Клеста - страница 45

Но я имел железную уверенность, что Солнышко, конечно же, где-то тут, рядом. И леденящий ужас от того, что она может попасть в лапы нихельцев, удваивал мои силы.

Мы в тот день отбились. Даже и не помню, как то сражение закончилось. Я еле-еле стоял на подгибавшихся ногах, хрипло дыша, как загнанная лошадь, а моё лицо аж светилось раскалённой краснотой. По счастью, бочки были полны речной водой, и мы могли освежиться; нам подвезли ещё.

Сытный ужин никак не лез в горло: меня трясло от нервного перенапряжения. Малёк, вялый, шевелил ложкой тоже еле-еле. Даже для радости, что отбились, сил не хватало. Меня, наоборот, грызла жуткая тоска, что город мы не удержим, если нас будут так давить, — никак не удержим… Вот ведь как: по моему совету удалось уничтожить сразу два «чёртовых сарая», но никакого удовольствия я не чувствовал, да и сослуживцы мои тоже погрузились в себя, разговаривали неохотно, короткими фразами, при этом не обсуждая детали прошедшего боя, — как будто бы его и не было вовсе, а мы устали просто от тренировок.

Мимо нас прошёл полковой фельдшер, качая непокрытой головой и глядя вокруг себя невидящими, затуманенными глазами. Его мускулистые руки были в крови даже не по локоть, а до плеч. И на лице — кровавые, смазанные потом, пятна. И на рубахе. Он сел прямо на землю и закурил, продолжая качать головой и шевеля беззвучно губами, как будто кого-то мысленно уговаривал. Судя по цвету дыма, смолил мужик ту же самую моровку…

А у нас — ни моровки, ни выпивки. При этом всю душу жгло.

Вот и Солнышко появилась. А мы даже улыбнуться не могли, — не то, чтобы поговорить там, заигрывать. Она тоже выглядела не свежей: осунулась, глаза почернели, побледнела. Молча поставила нам с Мальком большой кувшин и ушла, не оглядываясь.

Нас из десятка только семеро уцелело — на семерых вина получилось не так и много, по стаканчику. Но как-то немного стало легче.

— Ну, хоть так отблагодарила за помощь… — Малёк попытался поскабрезничать.

— Не говори так, — я покачал головой. — Не надо. Она — хорошая.

— Да, — кивнул приятель. — Тут сегодня такая каша была… А бабы — молодцы. Ведь пришли, помогали. Не то, что мужики — им бы поскорей город сдать и жить себе спокойно. Суки гадские. Своих баб готовы под нихельцев положить — лишь бы их не тревожили.

Вино развязало ему язык.

Я не стал с ним спорить, хотя сам видел, что нам готовили ужин как раз городские мужики. Пришли, предложили помощь, а генерал их отправил на подсобные работы, чтобы всех солдат поголовно держать под рукой, — даже кашеваров. Вот и сейчас кто-то из горожан таскал камни на парапет, помогая нам готовиться к новым сражениям.

Ничего… Пусть выговорится. Накипело у парня.

А город мы сдали, на следующий же день. И ведь как сдали-то — обидно: проспали, в самом что ни на есть прямом смысле слова проспали.

Началось всё с вечера дня того памятного штурма. Мы-то с Мальком — ладно, выпили по кружке винца, и всё, так как денег у нас не осталось ни шиша. А многие защитники, чтобы снять нервное напряжение, напились до ишачьего крика. Пронырливые маркитанты принесли им вина немеряно (и откуда только у них всегда всё есть???), а командиры особо и не пытались сопротивляться той пьянке, так как и сами пили, как лошади.

Весь следующий день одни вояки «лечились», другие их догоняли, а третьи пошли к бабам искать отдушину.

Мы уже привыкли, что нихельцы следующую попытку начинают не раньше, чем через неделю после очередной, и охрана велась из рук вон плохо. Но я, честно говоря, зная теперь, что могут сделать те же «ночные совы», не думаю, что мы могли бы от них защититься, даже если и стояли бы там все трезвые. «Совы» просочились в город, собрались вместе и напали на охрану возле ворот. Быстро и тихо всех перебили и вытащили запорный брус. Тут же к ним на помощь кинулся отряд, под покровом темноты подошедший поближе, а там и вся нихельская армия бросилась в атаку.

Эти подробности я узнал позже. Для меня же падение города началось с суматошной тряски: меня будил Малёк:

— Вставай! Скорее же! Нихельцы в городе! Ну!