Рождение новой России - страница 24

Если Петр ехал за границу, собираясь по-новому решать старые вопросы, вопросы Московского государства, то вернется он в Москву с планом решения новых европейских проблем, с планом создания Российской империи…

Через Тверь, Новгород, Псков «великое посольство» достигло реки Плюссы и у Нейгаузена перешло шведский рубеж. Рига, в то время принадлежавшая шведам, была первым крупным европейским городом, который посетил Петр.

Шведы с опаской поглядывали на русских. Комендант Риги Дальберг хорошо помнил те времена, когда русские войска Алексея Михайловича, отца Петра, стояли у стен Риги. В долговязом «уряднике» шведы легко угадали «царя московитов». Любознательность, которую гость проявлял в отношении рвов, валов и стен Рижской крепости, показалась Дальбергу весьма подозрительной. Петр также осматривал суда, стоявшие на якоре, живо интересовался численностью гарнизона Риги, вооружением и обмундированием шведских солдат.

С несколькими членами посольства Петр взошел на городской вал, смотрел в подзорную трубу на укрепления, пытался измерить вал и даже снять чертеж укреплений. Караул, угрожая ружьями, потребовал, чтобы русские ушли.

Петр был недоволен. В письме в Москву он сообщал, что в Риге его держат «рабским обычаем». За действия караула шведы извинились, но русские не могли им простить минут, проведенных под дулами ружей. Не пустили Петра осмотреть и рижский порт. Петр жаловался, что его «здесь зело боятся, и в город, и в иные места и с караулом не пускают». Этот холодный прием он припомнил Риге через двенадцать лет, когда самолично дал первые три выстрела по осажденному городу. Прием, оказанный Петру в Риге, позднее послужил даже одним из формальных поводов к объявлению войны Швеции.

Холодно, чопорно, сухо встретила Петра Европа. Он дружелюбно говорил «на коротке» — ему отвечали официальным приемом. Он ехал учиться — ему не показывали даже достопримечательностей города. Он был весел — его встречали угрюмые, хмурые лица, подозрительно осматривавшие «урядника» царской крови. Петр замыкался в себе, озлоблялся, нервничал. Но вскоре чело его стало проясняться.

Через неделю Петр был уже в Митаве, у курляндского герцога Фридриха Казимира. В Либаве Петр, выдавая себя за шкипера, подолгу сиживал в винном погребке с новыми знакомцами — шкиперами, ведя за трубкой бесконечные разговоры о море, о кораблях, о далеких странах.

И тут в Курляндии Петром впервые было высказано намерение открыть для России выход к Балтийскому морю. Однако мысль о Черном море все еще оставалась господствующей мыслью Петра.

Обогнав посольство, Петр вскоре прибыл в Кенигсберг. Здесь состоялось тайное свидание «царя московитов» с бранденбургским курфюрстом Фридрихом III.

Прием, оказанный в Кенигсберге прибывшему вслед за Петром «великому посольству», отличался исключительной пышностью. Шпалеры солдат и горожан, конная гвардия курфюрста в богатых мундирах, масса раззолоченных карет, музыка — все это действовало на воображение молодого царя. Петр наблюдал это зрелище со стороны. Фридрих с большим почтением принимал русских послов, но была минута, когда он едва удержался от улыбки. На свой традиционный вопрос о здоровье русского государя курфюрст получил от послов ответ, что, когда они выезжали из Москвы, государь был в добром здравии. Между тем Фридрих только что беседовал в своих покоях с Петром.

В Кенигсберге Петр в совершенстве изучил артиллерийское дело и получил аттестат, в котором значилось: «Петра Михайлова признавать и почитать за совершенного в метании бомб, осторожного и искусного огнестрельного художника».

В переговорах с курфюрстом о заключении военного союза перед петровской дипломатией впервые встал вопрос о борьбе со Швецией — Балтийский вопрос. К заключению предложенного Бранденбургом союза против Швеции переговоры не привели. И только тогда, когда бранденбургские дипломаты согласились не включать в договор статьи вторую и третью, предусматривавшие для России необходимость воевать на стороне Бранденбурга в случае войны его со Швецией и Польшей, с которыми Россия была связана мирными договорами, русские послы согласились подписать договор. Это произошло 22 июня 1697 г.