Рождение весны. Страницы жизни художника - страница 24

Однако это были только замыслы.

В Юрьевце Саврасов успел сделать лишь несколько подготовительных эскизов: пора было уезжать, приближалось время начала занятий в Училище.

В Москве его ждала неприятность.

Уже давно нововведения руководителя пейзажного класса раздражали администрацию Училища. Теперь ее немилость нашла реальное выражение: Алексею Кондратьевичу предложили освободить казенную квартиру, которую он занимал в течение девяти лет, что было немалым подспорьем к его скромному заработку.

Начались утомительные хлопоты с переездом на частную квартиру. Удалось подыскать недорогую, но, по правде сказать, и неудобную. Денег постоянно не хватало — пришлось искать заказы. Их, как нарочно, не было. Наконец, один меценат пожелал иметь в своем собрании виды зимней Волги.

Сначала Алексей Кондратьевич отклонил это предложение: недавно начался учебный год, как он может уехать? Да его и не отпустят!

Но возможность пожить и поработать на Волге была так заманчива…

Начальство разрешило отпуск неожиданно легко, — можно сказать, охотно.

Саврасов с женой и двумя дочерьми уехал в Ярославль.

Город ему пришелся по душе.

Со Стрелки — высокого обрывистого мыса — открывался великолепный вид на скованную льдом Волгу и бескрайние заволжские дали, подернутые легкой морозной дымкой. Древние храмы поражали чистотой линий и стенописью, а малолюдные заснеженные улицы дарили ощущением покоя, особенно желанного после московской суеты.

Квартира на Дворянской была большой и светлой. По утрам Алексей Кондратьевич работал в своей мастерской. В высокие, разрисованные морозными узорами окна светило яркое солнце. Ничто не мешало, не отвлекало. Изредка проскрипят по улице полозья саней, из детской донесутся веселые голоса Верочки и Жени — и снова все стихнет.

Если было не слишком морозно, Саврасов отправлялся с этюдником в окрестности Ярославля. Нужно было выполнять заказ: от этого зависело благополучие семьи на ближайшее время.

Но тема бурлаков не отпускала и, наконец, целиком завладела им.

И вот картина готова, он везет ее на суд знатоков и публики.

Чем ближе к Москве, тем сильнее тревожился Саврасов: заговорит ли его пейзаж, как мечталось, языком «доступным и внятным»?

Окно вагона стало совсем черным. Горящая свеча отражалась в стекле; и казалось, что рядом с поездом бежит по снегу маленький желтый огонек…

«Волга под Юрьевцем» получила на конкурсе Общества любителей живописи первую премию.

«Грачи прилетели»

Степенный возница то и дело посматривал на нежданного седока: уж очень не вязалась с простецкими сапогами и курткой его хоть и помятая, но изящная шляпа.

— Землемер будете?

Саврасов с удивлением посмотрел на возницу. Потом согласно кивнул: землемер так землемер — лишь бы не вдаваться в долгие объяснения.

Они не потребовались: то ли обязанности землемера показались вознице слишком обыденными, чтобы продолжать расспросы, то ли сон его сморил. Он стал клевать носом, задремал, пробуждаясь только для того, чтобы подстегнуть пегую лошаденку.

Телега, поскрипывая и переваливаясь с боку на бок, не спеша катила по проселку. За ночь разбитые колеи дороги затянуло ледком. Впереди они отливали голубизной, за телегой тянулись черными лентами.

«Вовремя выехал, — думал Саврасов, — через неделю так развезет, что ни пройти, ни проехать».

Небо было уже по-весеннему высоким. Снег тяжелел, оседал на землю, оставляя в полях серовато-коричневые пятна. Ветви деревьев топорщились навстречу теплу. Воздух полнился запахом влажной земли, талой воды и еще невесть чего, что создает тот ни с чем не сравнимый запах, почувствовав который, говорят: «Весной пахнет».