Рождество в Центральном парке - страница 34

У Дюка отвалилась челюсть, когда до него дошёл смысл сказанного Роуз. Это... не её дом. А как же персонал? Украшения? Как, чёрт возьми, ей это удалось?

Детали не имели значения. Самое главное, что она ему солгала.

Весь сегодняшний вечер оказался ложью.

Её заявление обрушилось на него тяжёлым грузом, в ушах застучала кровь. Он был ошеломлён, потрясён до глубины души. Дом не её. А чьи тогда слуги? Где она с мистером Уокером живёт на самом деле? Неудивительно, что она предложила упаковать бокалы. Им нужно было как можно быстрее покинуть дом, как ворам в ночи.

Дюк потёр глаза тыльной стороной ладони. Что, если совет директоров выяснит правду о званом ужине? От мысли о такой возможности кровь застыла в жилах. Сочтут ли они Дюка соучастником?

Господи, они сожрут его живьём.

Газеты. Компания. Он должен их защитить. Всё остальное не имело значения.

– Нет, это не поможет, и я немедленно уволю агента по недвижимости. Я не знаю, кем вы себя возомнили, вламываясь в дома и пользуясь ими без разрешения, но я прослежу, чтобы о вас сообщили в полицию, – накинулся на Роуз Миллер.

– Стойте, – резко вмешался Дюк. Он ничего не чувствовал, ни гнева, ни страха, только горькую решимость покончить с этим кошмаром. – Вы не сделаете ничего подобного, Миллер. Мы уладим всё тихо и мирно. Я позабочусь о том, чтобы вам компенсировали причинённые неудобства. Мой адвокат будет здесь завтра. А пока никому ни слова. Вы меня поняли?

Миллер разозлился не на шутку, его лицо покраснело ещё больше.

– Мне нужны ответы, Хавермейер. Кто эта женщина? Ваша подруга? Она действовала с вашего одобрения?

Дюк выпрямился, используя свой рост, чтобы запугать оппонента.

– Я не обязан вам отвечать, так что вы их не получите. Мы приносим свои извинения за вторжение. Завтра прибудет команда горничных, чтобы убраться в вашем бывшем доме. Помимо этого, я планирую вам заплатить, поэтому давайте оставим всё, как есть.

Миллер явно собирался возразить, но вместо этого резко кивнул.

– Хорошо. Жду от вас вестей завтра.

Бросив на прощание взгляд в сторону Роуз, он прошествовал через кухню и исчез на лестнице.

Повисла гнетущая тишина.

– Дюк...

– Хоть что-то из этого было правдой? – Он не отрывал взгляд от дальней стены. – Или всё ложь?

Дюк услышал, как она сглотнула.

– Я не замужем и живу в пансионе на Восточной пятьдесят девятой улице. Человек, который выдавал себя за моего мужа, мой друг.

Он чуть не отшатнулся, осознав масштабы катастрофы. Боже милостивый, всё оказалось хуже, чем думал Дюк. Абсолютно ничего из того, что она ему говорила ранее, не было правдой. Сегодняшний званый ужин, её личность и брак – ложь. Она лгала ему и читателям газеты почти два года.

Оказывается, миссис Уокер была не затворницей, а обманщицей, плодом воображения. Молодой девушкой, которая решила быстро заработать и наплела с три короба, чтобы продвинуться по карьерной лестнице.

Господи, она не замужем и его подчинённая... а он переспал с ней на столе в кладовой. Дюка окатила странная смесь гнева, негодования и стыда. Ему захотелось что-нибудь бросить, разбить все бокалы в этой проклятой кладовой.

Чёрт, кладовая. Он закрыл глаза. Хотя Дюк и страшился ответа, он должен спросить.

– До кладовой ты была девственницей?

Роуз едва заметно покраснела, что само по себе было ответом. Он глубоко вздохнул и медленно сосчитал до десяти. Ради бога…Как он не понял этого раньше?

– Вряд ли это имеет значение, – дрожащим голосом проговорила Роуз. – Моя девственность принадлежала мне, и я могла распоряжаться ею по своему усмотрению.

– Это имеет значение для меня, – осторожно сказал он. – Я был бы... – Он собирался сказать «более нежным», но, если бы Дюк знал о её невинности, они бы вообще не оказались вместе в кладовой. Он подумает об этом позже.

– Я ни о чём не жалею, – проговорила она, провоцируя его сказать обратное.

Дюк решил оставить эту тему... на время. А пока он выяснит степень её предательства по отношению к компании.

– Ты хотя бы сама пишешь колонку?

– Конечно! – резко воскликнула Роуз. – Каждое слово. У меня есть друзья, которые помогают разобраться с вопросами, на которые я не могу ответить сама.