Розы на снегу - страница 64

— Не беспокойтесь, — горячо заверила Лида, — завтра утром все это будет там, где нужно.

Женщины ушли. Быстро собралась и Лида. С лопатой и сумкой за плечами она вышла на улицу. Без особых приключений добралась до станции Гостинополье. Правда, по дороге Лиду задержал патруль, но выручили «легенда» и милая улыбка в адрес офицера, к которому солдаты привели девушку.

На станции Лида решила зайти в будку стрелочника. Дежурившая там женщина средних лет с удивлением, но беззлобно сказала:

— Сюда же нельзя.

— Я ненадолго, — проговорила Лида. — Обогреюсь немного и уйду.

— Ладно уж, пришла — так грейся. Солдаты заявятся к ночи. По ночам немцы сами дежурят, — объяснила стрелочница, — русским не доверяют.

Слово за слово, завязался разговор. Дежурная оказалась не только разговорчивой, но и очень осведомленной. От нее Лида узнала, что полные поезда не прибывают в Гостинополье, а подаются только отдельные вагоны. Грузы выгружают сразу в машины и отвозят на склад, который находится за километр южнее станции. Много груза переправляют за Волхов.

За окном стало сереть. Еремкина заторопилась к «больной матери» в Морозово. Всю ночь не шла — бежала. Когда услышала знакомое «Стой!», обессиленная, опустилась на снег. К ней подошел человек в белом маскхалате, помог подняться.

В восемь часов утра Еремкина была уже в землянке и докладывала майору Левухину о выполнении задания. Рассказывала торопливо, сбивчиво, возбужденно, отчего бледность щек сменялась ярким румянцем. Потом они оба склонились над картой.

— Молодец! — сказал майор, отпуская Лиду отдыхать. — Считай — первое задание выполнила отлично.

Через неделю Еремкина вторично побывала в местах, где проводила первую в своей жизни разведку. С радостью узнала она о том, что на месте оборудованного нового аэродрома валяются остовы сгоревших бензозаправщиков и не успевших взлететь самолетов, а на станциях Глажево и Теребочево станционные пути почти полностью разрушены, завалены изуродованными вагонами.

За второй разведкой последовала третья, четвертая. Однажды во время очередного отдыха Лида решила сходить в Волхов в надежде увидеть там кого-нибудь из знакомых. В городе было все так же безлюдно, хмуро, напряженно. Кроме военных, почти никого не видно. И вдруг она услышала, как кто-то окликнул ее по имени. Оглянулась — дорожный попутчик Николай.

В эту встречу он был совсем другой — какой-то суетливый, настороженный. О себе старался не говорить, а больше выспрашивал Лиду о ее делах, успехах на партизанском поприще.

— Да я еще ничего особенного не сделала, — отвечала девушка.

— Зачем такая скромность? — не отставал Николай. — Я-то уж представляю ваши походы: глухая морозная ночь, кругом лес, настораживает каждый шорох куста. Кругом чужие люди, а вы идете, смотрите…

— А почему чужие? — перебила Лида. — Там много и своих людей. Да и не следует об этом говорить.

— Хорошо. Не надо, значит, больше не буду, — согласился Николай. — Хотелось бы мне встречаться с вами почаще.

— Это не так просто, — вздохнула Лида.

— Ну давайте встретимся завтра или послезавтра.

— Нет, это невозможно.

— Значит, уходите?

— Не спрашивайте.

— Еще один вопрос: когда вернетесь обратно?

— Не знаю.

— Через неделю встретимся, хотя бы опять здесь?

— Может быть.

— Я буду ждать…

На четвертый день после этой встречи в районе Гостинополья Еремкина была арестована агентами фашистской армейской разведки во время бомбежки переправы через Волхов. В здании Островско-Веденского монастыря ее допрашивал офицер абвера в чипе майора. Лида назвала вымышленную фамилию и сказала, что шла в село Прусынская Горка.

Переводчик перевел ее слова и, выслушав офицера, задал Лиде два вопроса:

— Где находилась во время налета русских самолетов?

— Там, где проходила колонна грузовиков по льду.

— Чем изволила заниматься?

— Испугалась я, господин офицер, — Лида выдавила улыбку, — так страшно было, что не помню, как на лед вбежала.

Гитлеровец встал из-за стола, приблизился к Лиде и, ударив девушку кулаком в живот, крикнул отчетливо по-русски:

— Врешь, стерва!

Когда Еремкина пришла в себя, в комнату кто-то вошел. Майор через переводчика обратился к нему: