Руби - страница 3

– Почему мы идем в дом Родригесов, Grandmere? Разве уже не слишком поздно?

– Couchemal, – пробормотала она и прошептала молитву. То, как она молилась, вызвало дрожь у меня в позвоночнике, и, несмотря на удушливую влажность, я почувствовала озноб. Я изо всех сил сжала зубы в надежде, что они не застучат, и решила быть такой же бесстрашной, как бабушка. Это мне почти удалось.

– Думаю, ты достаточно взрослая, и я могу рассказать тебе, – сказала она так тихо, что мне пришлось напрячь слух, чтобы услышать. – Couchemal – это злой дух, который прячется поблизости, когда умирает некрещеный младенец. Если мы не прогоним его, он будет преследовать семью и принесет ей несчастье. Им следовало позвать меня, как только у миссис Родригес начались роды. Особенно в такую ночь, как эта, – загадочно добавила бабушка.

Впереди нас сияние бутанового фонаря заставляло тени танцевать и извиваться под мелодию, которую дедушка Джек назвал «Песней болот», песней, которая создавалась не только из звуков, издаваемых животными, но и из особенного тихого свиста, который при ветре иногда исходил от скрюченных ветвей и свисающего испанского мха, называемого кайенами испанской бородой. Я старалась держаться как можно ближе к бабушке, и мне было нелегко за ней поспевать. Бабушка была настолько сосредоточена на цели нашего похода и своей необычной миссии, что, казалось, способна была двигаться в кромешной тьме.

В плетеной корзине бабушка несла полдюжины маленьких изваяний Девы Марии, бутылку святой воды и набор трав и снадобий. Молитвы и заклинания она помнила наизусть.

– Grandmere, – начала я. Мне нужно было услышать звук собственного голоса. – Qu'est-ce…

– По-английски, – быстро поправила она. – Говори только по-английски. – Бабушка всегда настаивала, чтобы мы говорили на этом языке, особенно вне дома, несмотря на то что родным языком кайенов был французский.

– В один прекрасный день ты покинешь эту речную протоку, – предсказывала она, – и будешь жить в обществе, которое, возможно, будет презирать наш кайенский язык и наши привычки.

– Почему же я уеду с протоки, бабушка? – спросила я. – И зачем мне жить среди людей, которые смотрят на нас свысока?

– Просто так будет, – как всегда загадочно ответила она. – Просто ты уедешь.

– Grandmere, – снова начала я. – Но почему все-таки дух будет посещать Родригесов? Что они такого сделали?

– Ничего не сделали. Просто младенец родился мертвым. Дух появился в теле младенца, но он не был крещен и ему некуда направиться, он будет держаться при них и принесет семье несчастье.

Я оглянулась. Ночь как свинцовый занавес падала позади нас и толкала вперед. Когда мы повернули, я обрадовалась, увидев освещенные окна Бутов, наших ближайших соседей. Этот свет помог мне притвориться, что все в порядке.

– Тебе часто приходилось делать это, Grandmere? – Я знала, что бабушку приглашали совершать многие ритуалы, начиная с благословения дома и заканчивая зазыванием удачи при ловле шримса[7] и устриц. Матери юных новобрачных, оказавшихся бесплодными, приглашали ее сделать все возможное, чтобы дочери могли зачать. В большинстве случаев после бабушкиной ворожбы их недуг излечивался. Я знала все это, но до сегодняшней ночи никогда не слышала о couchemal.

– К несчастью, много раз, – ответила бабушка. – Столько же, сколько и знахаркам до меня, когда наш народ еще жил в старой стране.

– И тебе всегда удавалось прогнать злого духа?

– Всегда, – ответила она таким уверенным голосом, что я наконец почувствовала себя в безопасности.

Мы с бабушкой Катрин жили одни в небольшом домике на сваях, напоминающих зубочистки, домик был покрыт жестяной крышей и обнесен широкой, заглубленной галереей. Наш городок Хума, штат Луизиана, принадлежит к округу Тербон. Люди говорили, что округ находится всего в двух часах езды на автомобиле от Нового Орлеана, но я не знала, так ли это, потому что никогда не была в Новом Орлеане. Я никогда не покидала нашу протоку.

Дедушка Джек сам построил наш дом много лет тому назад, когда они с бабушкой только поженились. Как и большинство кайенских домов, наш был установлен на сваях, чтобы уберечь нас от ползающих тварей и хоть как-то защитить от наводнений и сырости. Стены дома были сделаны из древесины кипариса, а крыша – из гофрированного металла. Когда шел дождь, капли стучали по дому, как по барабану. Редких гостей, останавливающихся у нас, это беспокоило, но мы привыкли в барабанному бою, так же как и к крикам болотных ястребов.